Ну, а сейчас я, держась ближе к длинному зданию, вместе с собакой перебежками, от одного подъезда к другому, добрался до конца дома. И только там смог, наконец, разглядеть нормальную надпись: дом номер 22. Переглянувшись с псом, довольно вывалившим алый язык из пасти, я чертыхнулся сквозь зубы. Ошибочка, блин, вышла!

Обратно пробежали намного быстрее, без задержек, потому как опасности никакой не наблюдалось. Присев за колесо грязно белой «буханки» на одно колено, я вытащил из нагрудного кармана коммуникатор. Нахмурившись, посмотрел на его тёмный экран. Стоит ли написать Тритону, уточнить нахождение нужного дома? Или не беспокоить по такой глупости?

Пару дней назад, мой начальник на Дикой Территории поручил мне отправиться не куда-нибудь, а в саму Припять! С ним на связь вылез бандит по имени Горелый, и предложил продать нам найденные им документы проекта «Бетельгейзе». За ними мы охотимся уже полгода. Заказчик копытом бьёт, требует скорее найти их или порвать с нами контракт. И вот, когда надежда уже была потеряна, и когда бумажка с подписью заказчика уже трещала у него в пальцах, внезапно появляется этот Горелый! Хрен его знает, из какой жопы он достал документы, но факт был — «Бетельгейзе» у него. Толком мы, наёмники, сами не понимаем, что это там за проект, вроде, какая-то установка в виде трёх огромных колб, с зелёной жижей внутри. Не помню, в какой именно лаборатории стояла эта хренота, но, по словам Тритона, она якобы своим излучением могла восстановить мозги зомбированного, еще не иссохшиеся окончательно. Вроде бы, неплохая вещь, но, смотря в чьих руках. Впрочем, нам наёмникам, насрать! Главное — денег побольше заплати! Так вот, заказчик обещал хорошую сумму за чертежи «Бетельгейзе». Он был бы рад получить уже готовую собранную конструкцию, но какой-то шибко умный еблан бахнул когда-то все колбы и жидкость, само собой вытекла. И вот остались только чертежи! Наши золотые бумажки!

За время этой короткой передышки, я рассматривал двенадцатиэтажный дом напротив, в метрах сорока от меня с Саяном, лежащего рядом. И я смог разглядеть за ветками выросших деревьев название улицы и номер 25! Вот он!

Затолкав КПК обратно в карман, хотел уже резво стартануть через дорогу, но пёс вдруг молча хватанул меня за рукав куртки. И сразу же «буханка» как-то странно покачнулась, что-то хлопнуло по крыше. Подняв голову, я замер, чувствуя, как похолодело внутри. На крыше машины сидел человек в грязном подранном местами комбинезоне «Сева». Вместо объемного шлема был старый противогаз, с порванным резиновым хоботом. Снорк. Низко припадая на передние руки-лапы, он водил мордой, пуская с оголённых зубов нитку слюны. Приподнявшись и сев на корточки, мутант задрал голову, нервно подёргивая ей, так что хобот противогаза качался из стороны в сторону. Снорк слушал, и высматривал кого-то. Попробовать осторожно податься назад и одним выстрелом уложить эту мразь? Иначе, если заметит, поднимет рёв и сбежится остальная стая.

Хлопнув ладонями по крыше машины, мутант издал тот самый низкий хриплый крик, который я боялся услышать. Я дёрнулся вниз, припав ниже к асфальту, только бы мутант не заметил. Снорк, положив руки на край крыши машины, оттолкнулся от неё, снова покачнув, и поскакал с рыком вперед по дороге. Заметил кого-то другого. А мимо нашего укрытия чёрными стрелами промчались еще пятеро мутантов.

— Спасибо дружище, — я, облегчённо выдохнув, погладил овчарку, — прости, что хозяин у тебя такой дебил…

Саян понимающе зажмурился, кротко лизнув мою ладонь горячим мягким языком.

Чёрный немец достался мне от прошлого хозяина, подорвавшегося на мине на Кордоне. Тогда еще шестимесячный кобель сидел рядом с изуродованным взрывом трупом и тоскливо посматривал на подошедших троих наёмников. Один из них предложил пристрелить пса, чтобы не сдох в мучениях в Зоне, другой поддержал его идею, но чтобы пёс не одичал и не бросился на кого. Мне же стало жаль животину, и я решился на безумный, в глазах своих спутников, поступок — взять пса себе. Саян со мной уже три года, а тех двоих наёмников давно уже нет. Я считаю свою овчарку своим лучшим и, наверное, единственным другом. Пёс лучше другого детектора чуял аномалии, растяжки, мины, присутствие мутантов и враждебных бродяг. Несколько раз собака спасала мне жизнь и если бы не он, я лежал бы рядом в земле, со своими погибшими товарищами…

Сжимая крепко в руке «Абакан», я быстро переместился к обгоревшему остову легковой машины, на соседней полосе дороги. Осторожно выглянул из-за её капота. Вроде, никого, Саян спокоен как удав. Перебежав на другую сторону дороги, как раз рядом со стёртой «зеброй», мы завернули за угол дома, к его подъезду. Но перед ступенями я замер, остановив Саяна жестом руки. Прямо перед входной дверью лежал мёртвый мужчина. Лежал на спине и на груди его старой серой спортивной куртки были две дыры от пуль. Мокрые дыры…

— Вот блядь… — одними губами прошептал я, осторожно опускаясь на корточки перед трупом. Горелый ли это, или тот, кто следил за ним? Пистолет «Макарова» лежит на верхней ступени, значит, выпал из руки. Под убитым виднеется хилый серый рюкзак. По всем признакам, убили его совсем недавно и вещи брать не стали. То есть, убийца может быть совсем рядом… И как в подтверждение этой догадки из темноты подъезда раздался невнятный звук. Чей-то короткий вскрик на первом этаже. Быстро распрямившись, я хотел тихо вбежать в дом на разборки и спасение, но резко остановился, запнувшись. Внизу, в дверном проёме блестела словно маленькая нить паутинки. Едва заметная тонкая леска — растяжка. Но на одном конце её была не привычная пузатая граната, а длинная шашка с фитилём. Криво усмехнувшись находчивости предполагаемого противника, я осторожно переступил через леску.

— Жди здесь, — Саян прекрасно понял строгий шёпот хозяина и жест открытой ладони. Облизнувшись, пёс, низко опустив голову, обошел лестницу справа и лёг в уголке, спрятавшись за каменными перилами.

Я, держа автомат наготове, крадучись прошёл мимо почтовых ящиков и остановился в коридорчике с четырьмя дверьми в квартиры. Две из них открыты, но по застывшей тишине, понять, откуда доносился крик, было невозможно. Помешкав пару секунд, решился сунуться в ту, что слева. Осторожно заглянул внутрь, переступил через порог, боясь, что предательски скрипнёт старая гнилая половица. Ничего и, вроде, никого. Только тонны пыли и гирлянды паутин, украшающих мёртвую квартиру. Когда-то, если судить по широкой картине с морем и