АЛЕКСАНДРА КОЛЛОНТАЙ

 Игорю Северянину

Христиания

(21 октября 1922 г.)

Вы помните Шурочку Домонтович, Вашу трою родную сестру, подругу Зоечки[2], теперь «страшную Коллонтай»?

Два раза в темные полосы моей жизни Ваше творчество вплеталось случайно в мою жизнь, заставляя по-новому звучать струны собственных переживаний. Проездом в Гельсингфорсе я на днях прочла Вашу поэму «Падучая стремнина». Прочла и задумалась. Сколько шевельнули Вы далекого, знакомого, былого…

У нас с Вами много общих воспоминаний: детство, юность… Зоечка, Ваша мама — Наталия Степановна, муж Зои, Клавдия Романовна[3], дом на Гороховой, на Подъяческой… Я помню Вас мальчуганом с белым воротничком и недетски печальными глазами. Я помню, с каким теплом Зоечка говорила всегда о своем маленьком брате, Игоре.

Жизнь [в] эти годы равняется геологическим сдвигам. Прошлое — сметено. Но оно еще живет легкой, зыбучей тенью в нашей памяти. И когда вдруг встретишь эту тень в душе другого, ощущаешь, как оно оживает в тебе.

Мне захотелось, из далекого для Вас мира «большевиков», подать свой голос, сказать Вам, что в этом чуждом Вам мире кто-то помнит то же, что помните Вы, знает тех, кого Вы любили, жил в той же атмосфере, где выросли Вы…

Мы с Вами, Игорь, очень, очень разные сейчас. Подход к истории — у нас — иной, противоположный, в мировоззрении нет созвучия у нас. Но в восприятии жизни — есть много общего. В Вас, в Вашем отношении к любви, к переживаниям, в этом стремлении жадно пить кубок жизни, в этом умении слышать природу я узнавала много своего. И неожиданно, Вы, — человек другого мира, Вы мне стали совсем «не чужой»…

Если Вам захочется вспомнить прежнее, Зоечку, детство, напишите мне: Норвегия, Христиания…

Я здесь советник полномочного представительства РСФСР и пробуду, вероятно, всю зиму.

Я люблю Ваше творчество, но мне бы ужасно хотелось показать Вам еще одну грань жизни — свет и тени тех неизмеримых высот, того бега в будущее, куда революция — эта великая мятежница — завлекла человечество. Именно Вы — поэт — не можете не полюбить ее властного, жуткого и все же величаво-прекрасного, беспощадного, но могучего облика.

Шурочка Домонтович — А. Коллонтай (Из книги «Сокровища душевной красоты». М., 1984)

БОРИС ПРАВДИН

Игорь Северянин

1 С тех пор, как Игорь Северянин Наш тихий город посетил, Грущу о нем, раздумьем ранен, Как я давно уж не грустил. И мнится: за ночь вьюгой снежной Весенний город замело, — Ты пел о счастье так элежно, И об элежном так светло! Я помню голос твой изломный, Программы скомканный листок, И чей-то дар весенне-скромный — Бледно-сиреневый цветок. Весь облик северного скальда, Печаль улыбки, petites manies[4]., — Вы мне напомнили Уайльда В его трагические дни. И ты, — как он, — поэт бездомный И конквистадор Красоты, Познавший горечь доли темной И своенравие Тщеты! 25. V. 1919 г. 2 Как были холодны колонны, Старинно-строгий белый зал, Когда Ваш голос тайно-стонный То пламенел, то погасал! Вы гневно пели о Гоморре, Сплетали мирты Красоте. И в