ко мне валяться, а?

Галя присела и погладила дочку по кучерявым волосам, но в кровать не легла. Беатриче поднялась и накрыла их обеих одеялом:

– Ну на минуточку, мама.

Галя сбросила тапки, забралась в кровать, обняла дочку крепко-крепко и с наслаждением вдохнула запах её волос. Если бы ей закрыли глаза и поставили перед шеренгой детей, она бы нашла свою дочку по запаху макушки.

Беатриче обхватила мать двумя руками и уткнулась лицом в её грудь. Галя почувствовала горячее дыхание.

– Мамочка, я тебя люблю сильно-сильно, как отсюда до Луны и так миллион раз, – подняла лицо Беатриче.

Галя покрыла поцелуями лоб и щёки дочки. Беатриче начала водить пальчиком по лицу Гали:

– Мама, почему у тебя бровки тоненькие, как ниточки, а у меня широкие?

Галя улыбнулась и стала объяснять про генетику и про то, что Беатриче наполовину итальянка, а у итальянцев черты лица заметней. И что светлые волосы и тонкие губы у неё от мамы, а тёмные широкие брови, длинные ресницы и кудрявость – от папы.

– Да, мама, мы с тобой, как его… бьонде, – выдала Беатриче.

– Блондинки, – поправила Галя. – Всё, котик, а теперь точно пора вставать, – резко откинула она одеяло.

Беатриче нехотя поднялась, засунула ноги в тапки-единороги, скукожившись от холода, подбежала к двери, открыла и закрыла обратно:

– Мама, туалет опять занят, я сейчас описаюсь.

Галя вздохнула, подошла к ванной, прислушалась к громкому пению и легонько постучала:

– Извини, тут дочка в туалет хочет.

– Я ещё голову мыть буду, – раздался бас молдаванки Зины.

Галя подошла ко второй ванной, но из-за двери доносились голоса итальянки Федерики и её детей.

Беатриче переминалась с ноги на ногу:

– Всё, мама, я больше не могу.

Галя забежала в комнату, выдвинула из-под кровати горшок:

– Давай сюда.

Беатриче скривила недовольную мину:

– Я же не маленькая… но писать очень хочется, – она плюхнулась на горшок с облегчением.

Галя взяла горшок и понесла его в ванную, но соседки ещё мылись. Оставила горшок в комнате и поморщилась: когда вернутся, комната провоняет мочой.

Звенели трамваи, сигналили машины, урчали мотороллеры, гремели фургоны, развозившие по магазинам товар. Милан жил своей привычной рабочей жизнью. Он, конечно, совсем не напоминал ту итальянскую деревню, где жила Галя последние годы. Да и на родной российский городок, где она родилась, похож не был.

Стремительный и многолюдный, он вызывал у Гали восхищение и зависть. Она завидовала всем этим людям, спешившим на оплачиваемую работу, и этим родителям, обладавшим возможностью покупать своим детям свежие круассаны на завтрак и красивые яркие рюкзаки в первый класс.

К школе Беатриче подъезжали машины. Хлопая дверцами, из них выбирались мамы и папы, бабушки и дедушки, которые вели детей на школьный двор. После занятий бабушки заберут детей и сделают с ними уроки, вернутся с работы родители, дети будут играть в своих комнатах. А потом они семьями будут ужинать – не на общей кухне, а на своих личных, светлых и уютных.

Беатриче подпрыгнула, вместе с ней подпрыгнул серый простенький рюкзак, и она скрылась в толпе таких же первоклашек в синих халатиках. Галя мысленно послала дочке воздушный поцелуй и вернулась на шумную дорогу. Вынула из сумки смятую бумажку с адресом и растерянно огляделась вокруг в поисках метро.

3

Анита уселась на любимое место у окна. Кафе, как обычно в обеденное время, было переполнено, играла тихая музыка, по залу неслись громкие разговоры и звон тарелок.

Анита не успела попросить у официанта воды, как дверь в кафе распахнулась. Официант с горой бутербродов на подносе запнулся, хозяин помахал в сторону двери рукой, бариста поправил и без того ровно уложенные волосы и улыбнулся.

В кафе вошла женщина, которая, где бы ни появлялась, притягивала к себе все взгляды. И дело было не в белоснежных локонах и не в высоком росте, а, скорее, в её королевской осанке и умении держать себя, будто так и должно – «смотрите на меня, явилась я». Женщина подошла к Аните:

– Здравствуй, дорогая.

Снежана развязала поясок идеального белого плаща, но не успела повесить его на вешалку рядом, как дверь кафе вновь отворилась.

В помещение уверенно влетела Кристина, эффектная девушка невысокого роста, что, впрочем, было незаметно, так как она предпочитала носить исключительно высокие каблуки. У неё была великолепная укладка в виде идеальных локонов двух оттенков, благородного шоколадного и песочного, туфли «Гуччи», плащ «Барберри» и сумка «Луи Виттон». Кристина больше походила на модель, сошедшую с рекламы в глянце, нежели на юриста, которым являлась.

Приятельницы радостно приветствовали друг друга поцелуем в каждую щёку. Двойной, а не тройной поцелуй давно стал естественной, привычной для Италии традицией.

Пока Снежана аккуратно развешивала плащ на вешалке, Кристина, небрежно кинув пальто на спинку стула, вытащила из сумки красный свёрток и протянула Аните:

– С днём рождения, дорогая! Это от нас обеих.

Внутри оказались духи. Анита не удержалась, вынула красивый флакон из коробки, сбрызнула шею и волосы, и девушек накрыла цветочная волна.

Анита закрыла от удовольствия глаза. Последний раз она покупала себе парфюм ещё до свадьбы, потом перестала: не было такого аромата, который бы не вызывал головную боль у её мужа.

– Спасибо большое, вы меня балуете, – обрадовалась Анита.

– Мы подумали, что нишевая парфюмерия Бруно понравится больше: там внутри всё натуральное, без всяких раздражающих примесей, – усмехнулась Кристина.

– Кстати, о раздражителях, а муж как тебя баловать собирается? – промурлыкала Снежана.

– Не знаю, может, в пиццерию сходим, – сказала Анита быстро, избегая взгляда подруги.

Снежана подняла свои пудровые, идеальной формы брови.

У Кристины зазвонил телефон.

– Да, да, хорошо, Франческо, я поняла, – громко ответила она.

– Как твоё дыхание маткой? – Снежана решила промолчать по поводу этого «в пиццерию сходим». Микеле подарил ей на день рождения поездку в Париж.

Анита начала взахлёб рассказывать о маточном дыхании.

– Девочки, давайте вместе ходить, а? Первая лекция бесплатно. Я себя чувствую та-а-акой вдохновлённой, – она блаженно улыбнулась.

Кристина закончила разговор и бросила телефон на стол.

– Простите, девочки, у меня бесконечные разговоры с Франческо. Он всё твердит «побудь в декрете, побудь в декрете», – Кристина закатила глаза, – а у меня там такие интриги, как оставить? – Телефон завибрировал. Она глянула, но не взяла. – Раз-два – и всё, проморгал место. А вы сами знаете, как сложно найти работу, чтобы и коллектив, и бессрочный контракт, и платили хорошо.

– Сколько сейчас Софии? – поинтересовалась Анита.

Кристина прекрасно поняла, почему она задала этот вопрос.

– Софии полгода, – деловито побарабанила она пальцами по столу, – в ясли отдавать