крышку кастрюли в поисках чего-то съестного. Внутри плавал почти бесцветный бульон и одинокая куриная нога. Похоже, этой ноге суждено было остаться одинокой. Девушка вздохнула, закрыв кастрюлю, думая о том, что сегодня она останется без ужина, как заметила сковороду с чем-то, отдаленно напоминавшее рагу. Потянувшись, Эби достала наиболее чистую ложку из кучи столовых приборов и зачерпнула кашицу.

— Осторожно, — промурлыкала Ви, смотря на красные маки, намалеванные на стене с полками. — Табаки не отходил от плиты целых два часа и сказал, что если кто-нибудь прикоснется к девственности его творения, то пойдет на корм злым духам.

Эби махнула рукой на это замечание и зачерпнула еще пару раз. Рагу оказалось неплохим:

— Ты же знаешь, он меня любит.

— Он любит только себя и принимать ванну, — Афродита убрала курительную трубку и стала гладить листья алоэ, которое стояло в горшке на подоконнике. После табака в ней просыпалась привязанность ко всей флоре. — Только меня в свои распри не втягивай.

Девушка довольно облизнула ложку и закрыла образовавшуюся дыру в сковороде, сдвинув овощи поближе друг к другу:

— А неплохо получилось. Надо бы потом у него выведать рецепт.

— Да он небось и сам не помнит, как это готовил. Снова скажет, что ему духи нашептали, — улыбнулась Вивиан и провела пальцем по стебельку.

Эби замерла, невольно засмотревшись на ее изящные руки. Красивые, нежные, не то, что ее — в мозолинах. Афродита ярко выделялась на фоне жирных обоев, старой скрипящей мебели и атмосферы покинувшей радости места, словно она была ананасом в древней лачуге. Изысканная и загадочная. Та, которая первой бросается в глаза. Ви казалась похищенной принцессой, а шайка разбойников здесь ее прятала. Но при этом, после одного знакомства мы узнавали, что Афродита на самом деле является их атаманом.

— О чем задумалась, милая? — Ви повернула голову ко мне, будто сова, заметившая мышь, и ее наплечные платки, всех цветов и узоров, пришли в движение. Опасный танец кобры.

— Да так… — Эби вытерла губы тыльной стороной ладони и прошла мимо стола, когда вспомнила, что хотела спросить. — А Дилан не заходил? Мы хотели встретиться, но я поздно ему сообщила, что задержусь.

— Крутился вокруг дома, все в окна заглядывал. Нечего ему сюда заглядывать. Мой закон прост — гость незваный прочь за порог.

Эби хмыкнула и кивнула:

— И ты на него вылила воду, как в тот раз?

Ви недовольно причмокнула:

— Все то вам, детям, делать нечего. Про последствия и не думают. Еще раз к нам сунется — я разрешу ему съесть все требухло Табаки.

Эби засмеялась и вышла из кухни, думая о своем парне и тоскливой квартире, где она жила чуть меньше двух лет. Потрескавшиеся, уже непонятно какого цвета (между желтым и зеленым) стены, проводили девушку до двери с красной табличкой «Посторонним вход воспрещен», что находилась рядом с комнатой Рагнара. Он был почти рядом. За стенкой.

Эби провела пальцем по стене, на кончиках которых сразу же оказался неприятный песок от дешевой краски и открыла свою дверь, искоса взглянув на старый телефон с ручкой и проводом, что стоял в углу на тумбе с высокими ножками. Телефон молчал, и девушка в ответ скрылась в комнате, погрузившись в тишину и едва различимый запах сырости.

***

Эби плюхнулась на матрас, что лежал прямо на полу. По небольшим вмятинам по бокам можно было догадаться, что когда-то там все же стояла кровать, но в один день исчезла, как исчезают молочные зубы под подушкой. Эби заехала сюда уже с матрасом на полу. Рагнар предлагал съездить в мебельный магазин, но она отказалась, поскольку в матрасе на полу было что-то необычное, да и к тому же, вытаскивая руку из-под одеяла и чувствуя холодный пол, Эби ощущала себя спокойнее. Можно было не бояться ночью упасть с кровати и больно удариться копчиком.

Напротив матраса стоял шкаф, обклеенный всякими стикерами (редкие карточки с Винкс и грустные морды кота), рисунками и кусочками постеров. Рядом находилась рабочая зона — стол с лампой и стул (обычный, без колесиков). В углу коробка с разными гирляндами, запрещенка, потому что с электричеством были проблемы и лишнее замыкание могло стать причиной пожара или, что еще хуже — привести к кончине старого кабеля, замурованного прямо в стены. А отковыривать его могилу в поисках неполадки никому не хотелось. Вечерами, Эби, сидя за столом и делая уроки (что задал ей Рагнар), задерживала дыхание и прислушивалась. Иногда ей казалось, что из стен доносится кашель какого-то старика.

Ви говорила:

— Это мистер Кабель подавился электричеством.

Когда Табаки был скучно, он приглашал мистера Кабеля выпить и чокался бутылкой со стеной. В такие дни Эби слышала лишь тихое пошаркивание и изредка довольное почмокивание.

Больше мебели в комнате не было, за исключением одинокой табуретки, которая уже давно исчезла под грудой белья, одежды и всего ненужного (но что жалко было выбросить) вроде лент с коробочек от тортов, что одиноко свисали вниз. Табуретка стояла на одинаковом расстоянии от стены и до матраса, чем являла собой некое произведение современного искусства. Табаки особенно зашла эта идея и он даже украсил стул всякими перьями и значками. После такого, разгребать весь хлам сверху расхотелось.

Еще в комнате имелся широкий подоконник, немного пыльный, но зато с плюшевым медведем Фрэнсисом, забравшимся сюда из картонных коробок в коридоре. Такой странный детский предмет напоминал Эби ее семью с тремя братьями и двумя сестрами, от которой она сбежала. С пуговицами вместо глаз и запахом старья, медведь напоминал еще и о забытом детстве, что Эби провела на ферме с одиноким, слегка прихрамывающим ослом, который, не смотря на обилие членов семьи, был ее единственным другом.

Вечер перешел в ночь и по стеклу забарабанили ледяные капли. Подоконник был пуст — медведь перекочевал в постель, в теплые объятия. Эби вдыхала запах старой плюшевой игрушки и потихоньку расслаблялась под теплым пледом под звуки дождя.

***

Мне приснилась зима. Не та, которая обычно бывает у нас, а с большими сугробами и холодом, пробирающим до костей. Еще там был лес с высокими соснами, последние ветки которых целовали небо.

И волки…

Их глаза сверкали подобно молниям, полные ненависти и жажды. С огромных острых клыков падала горячая слюна, оставляя в снегу глубокие ямки. Шерсть дыбом — признак опасности. Волки состояли из мощи, подпитываемые энергией самой земли. Уроженцы злости, ненависти и алчности.

И они гнались за мной.

Я слышала их теплое дыхание, вырывающееся из вонючей пасти. Волки