выпил. Теперь придётся терпеть муки в одиночестве, скрипя зубами. Главное — оставить один патрон в «Калаше». На самый крайний случай.

Чёрт знает, сколько я пролежал в кровати без движений, глядя перед собой на полку верхней койки. Просто раздумывал, как сложилось бы, не отправься я на разборки с прихвостнями Азраила. Согласилась бы Брелок уйти со мной в Синдикат? Или вера в Монолит не позволила бы ей? Я давно так размышляю. Сижу и фантазирую, как бы вышло иначе. Сам себе расписываю сценарии. Так бы и лежал дальше, но, пожалуй, стоит сходить, проветриться чуть-чуть.

Одной рукой одеваться было сложно. Машинально пытался помочь себе правой, и каждый раз шипел сквозь зубы. Особенно трудно дались ботинки, так что толком я их не завязал. Задержал внимание на радио, неуверенно взял его. Не просто же для утренней побудки Азраил его подсунул. Клипса на задней панели как бы намекает: «возьми меня с собой»! Ладно, так и быть. Закрепив радио на ремне, я спустился в подвал за «Калашом», держась за стену здоровой рукой. Вставляя в него полный магазин, пришлось изворачиваться, придерживал автомат в согнутом локте. Думал, будет сложнее по сравнению с ботинками. Повесив заряженный ствол на грудь, я похромал к дверям станции. Держал правую руку на весу. В таком положении боль слегка отступала. Зато ныла левая нога — царапины от кровососа, даже самые маленькие, заживают и саднят долго.

Выйдя опасливо наружу, я аккуратно прикрыл двери, чтоб они не грохотали. Тихо стучал по асфальту редкий дождик, задевал зелёные листья на деревьях, путался в траве. И больше никаких звуков, привычных для нормальной Зоны. Хоть бы тварь какая слепая завыла! Вспомнились свои первые шаги по Кордону, когда я боялся издать лишний звук и привлечь к себе внимание всех монстров с округи. Ну, вот и вторая «молодость» наступила.

Чуть ссутулив плечи, я поковылял через задний двор станции, часто озираясь по сторонам. Удивительно всё знакомые места. Та же кирпичная вышка, тот же сгнивший «запорожец» и ржавый строительный вагончик. Легко представить себе, что торчишь не в пространственной аномалии, а в любимой жестокой Зоне. Стоит отдать Азраилу должное — он постарался на славу!

С пригорка спускался бочком, чтоб не навернуться на влажной от дождя земле. Мышцы на порезанной ноге напряглись до жжения в ране. Зашить её не получилось, не нашлось чем. Небось, края пореза разошлись от ходьбы, и скоро бинт намокнет. Однако я больше за руку переживаю.

Завидев бок квадратного громоздкого прицепа, я остановился. До подземного склада осталось идти недалеко. Правда, фанатик решил сжалиться надо мной, и спрятал канистру рядышком со станцией. Но для меня хватило и такого короткого расстояния. Я сел прямо на мокрую траву, устало вытянув левую ногу. Икроножная мышца жгуче пульсировала. Отдыхал я совсем немного, не больше пяти минут. Сидя вот так на одном месте, на открытом пространстве, я слишком хорошая цель. Жаль, что рядом нет Саяна. Он бы сразу определил, где опасность и как близко. Без него я словно ослеп на один глаз…

Остановившись у жёлтого прицепа, прижался плечом к его стене и тайком выглянул из-за угла. Несколько огромных бетонных труб всё так же покоятся друг на друге, как и потрёпанные временем строительные вагончики стоят на месте. Крупные отрывистые капли дождя стучали по их поверхности, заполняя собой густую тишину. В центе небольшого лагеря замер на веки экскаватор. И на его ковше белым мелом нарисована жирная стрелка. Концом она указывала на железные гусеницы. Что ж, я думал, мне придётся спускаться в подземелья за «подарком». Или это снова какая-то злая шутка Азраила?

Крепче сжав в руке «Калаш», я двинулся медленно к ржавой махине. Счетчик Гейгера молчал, как партизан, а сердце в груди отстукивало бешеный ритм. Я ждал подвоха в любой момент. Не может быть так всё гладко! Замер в двух метрах от экскаватора, изучая его взглядом. Вроде ничего необычного, кроме стрелочки. Она точно указывает на гусеницы, а не на водительское место. Скорее всего, канистра припрятана где-то под кабиной. Только что-то не давало мне сделать новый шаг. В районе желудка скопился холодный ком. Появилось неприятное чувство. Что-то не так здесь…

В кармане оставалась еще горсть болтов, так что я решил довериться им. Метнул одну железку точно под днище экскаватора, где он негромко тюкнулся обо что-то. Вероятно, о мою драгоценную канистру. Она хорошо закрыта разросшейся травой. Второй болт забросил в кабину, и снова ничего необычного. Приготовил третий, наметив невысокий бугорок между ковшом и гусеницами. Трава там отсутствовала, только голый песок. Я замешкался, осматривая маленькую горку. Чем-то она мне не нравилась. Аномалия, что ли, какая? С короткого размаха я швырнул болт, метя не на верхушку бугорка, а перед ним. И едва он упал, как песок разверзся, выпуская из себя нечто! Серое, размером со слепую собаку, с шестью длинными тонкими ногами, покрытыми будто пластинами. Приплюснутая голова почти сразу переходила в плоское тело, с тёмными полосками на спине. Жуткая паукообразная тварь! Хватанув жвалами железо болта, монстр отпрянул громко запыхтев.

— Какого хуя?.. — пробормотал я, пытаясь спешно отступить. Конечно, он заметил меня, провернув четыре чёрных глаза на безобразной морде. Зашипев змеёй, паук, шустро перебирая конечностями, помчался ко мне. Ну, пиздец! Не целясь, я выстрелил в мутанта. Он ловко вильнул в сторону, предугадав мои действия. Пули ушли в молоко, попав частично по бетонной трубе, пробив её край. Я отступил еще, пытаясь не выпустить противника из виду. Он отбежал по дуге за деревянный ящик. Залез на него сверху, замер. Не мешкая, я направил на него «Калаш». Снова мимо! Паук подпрыгнул, уйдя из-под огня. Приземлившись на землю, зигзагами помчался ко мне. Сообразила, зараза, что так по ней труднее попасть! Я сделал два шага назад, соображая, как обыграть неведомую зверюшку. В полуметре от моих ног она вдруг замерла и скакнула прямо на меня! Растерявшись, я закрылся машинально от паука правой рукой. Два клыка больно вонзились в плоть, обжигая её. Я повалился на спину, под тяжестью мерзкой туши, пахнувшей почему-то несвежей рыбой. Заорав от боли, воткнул дуло автомата в удивительно мягкое пузо паука. Вдавил на спусковой крючок, потроша монстра насквозь. Он крупно задёргался, оцарапав левое плечо коготком одной из многочисленных лап. На грудь мне брызнул зелёный вонючий сок из развороченного живота. Спихнув паука с себя, я перевернулся на бок, привстал на четвереньки. Передёрнув судорожно лапами в последний раз, чудовище сдохло.

— Да твою же