—Ты не можешь так ко мне прикасаться, Лили.

—Почему?— она выпускает свой язык настолько, что смачивает верхнюю губу.

На этот раз я заставляю себя удержать её, и всё внутри меня болит.

—Ты взрослая женщина, ты не можешь так обниматься с незнакомыми мужчинами.

Она слегка наклоняет голову.

—Ты не чужой, дядя Далтон. Я просто хотела обнять тебя, я никого не обнимала с похорон бабушки. Они все меня бросили.

Я тру глаза, чтобы не видеть её, чтобы мой член перестал пульсировать, но её сладкий аромат наполняет меня, и мой взгляд скользит по подолу её юбки, который заканчивается прямо над коленями.

—Кто тебя бросил?

—Мои друзья, все в городе. Они как будто избегают меня. Все, кроме Элайджи.

Элайджа — мужчина. Мужчина, который навещает её.

—Кто, чёрт возьми, такой Элайджа?

—Мэр,— говорит она, удивленная моим тоном,— он знал мою маму. Элайджа заботится о моих потребностях.

—Потребностях?— я держу её за плечи, и мои руки дрожат. Я практически выкрикнул свой вопрос. Я едва могу контролировать себя, гнев сдавливает горло при мысли о том, что другой мужчина может прикасаться к тому, к чему прикасаюсь я, чувствовать то, что чувствую я.

Она моя.

—Какие потребности, Лили?— мой голос переходит в рычание,— он не помогает тебе подстригать чертову лужайку, это точно.

—Он проверяет меня, вот и всё,— шепчет она,— иногда он приносит продукты или убирается в доме.

Я стискиваю зубы, сердце колотится.

Лили снова дуется, подол её платья поднимает ветерок, и она не пытается его удержать. Я замечаю спереди её белые трусики, прежде чем хватаю её за руку и тяну к дому.

—Тебе нужно переодеться,— говорю я ей.

—Это летнее платье,— говорит она, не делая никаких усилий, чтобы вырвать руку,— и сейчас лето. Что в нем плохого?

Я окидываю её взглядом, когда мы поднимаемся на крыльцо. Как она может не знать, как прекрасно выглядит? Как соблазнительно она выглядит для такого грубого мужчины, как я.

—Оно чертовски короткое, девочка. Я мог бы увидеть всё.

—И поэтому ты твердый?

Моя кровь закипает, а рука лежит на дверной ручке. Я поворачиваюсь, и она делает шаг назад.

—Что ты сказала?

—У тебя эрекция. Я почувствовала это,— она смущается,— ты хочешь сказать, что я почувствовала ключи от твоей машины или что-то в этом роде? Ты держишь их в руках.

Мой член упирается во внутреннюю часть трусов, и когда её взгляд падает на выпуклость в моих брюках, я рефлекторно качаю бедрами вперёд, и к тому времени, когда я понимаю, что только что направил свой эрегированный член на девушку, которая должна быть моей подопечной, невинной и восемнадцатилетней, единственной в этом мире, кого я должен защищать всеми своими силами, уже слишком поздно. Её кожа вспыхивает алым, а рука тянется ко рту.

Лили должна была бы убежать, но она лишь стоит на месте, её рука медленно опускается с приоткрытых губ, вишнево-красных, и она, скрестив ноги, ждет, что я скажу.

Конечно, она не убегает. Да и куда ей бежать? Я должен защищать её, а не вожделеть, как гребаное животное.

Она снова наклоняет голову, длинные волосы колышутся на ветру, который обдувает свободные пряди над яркими глазами, из которых я мог бы пить.

—Я здесь, чтобы заботиться о тебе, Лили. Я здесь, чтобы защитить тебя. И…

—И что?— бретелька её платья соскальзывает с одного плеча, прежде чем она поднимает её обратно. Она закусывает губу.

Простите меня.

Я хватаю её за руку и целую её, все пальцы и запястье до самого плеча. Я хватаю её за талию и прижимаю к двери. Она достает мне только до груди, и мне приходится опустить взгляд, чтобы мы смотрели глаза в глаза. Моя рука скользит по её бедру, пока она хнычет, и когда я касаюсь там тепла, влажности её трусиков, я сдаюсь и рычу.

—И этого. Я здесь для этого. К тебе кто-нибудь раньше прикасался?

—Н-нет.

—Перестань называть меня дядей,— она называла меня так с тех пор, как училась в средней школе, и от этого напоминания становилось ещё хуже. Тогда я видел в ней ангела, чистого тощего подростка. Когда же она превратилась в женщину? Это делает то, что я собираюсь сделать, ещё более неправильным, но я не могу остановить себя,— теперь я твой опекун, Лили. Понимаешь? Ради всего святого, я практически твой отец.

—Далтон,— шепчет она, и её тон отнюдь не звучит невинно.

Её сладкий голос заставляет мой член пульсировать сильнее, и я рывком открываю дверь, поднимаю её на руки и несу к большому дивану в гостиной. Мне хочется повалить её на пол и сорвать с неё платье, но я никогда не причиню ей вреда. Как бы ни был тверд мой член, как бы ни были измазаны спермой мои трусы, я могу контролировать себя.

Осторожно опустив её на пол, я наклоняюсь над ней, достаю свой член, обхватываю его кулаком и неистово глажу.

Лили

От его запаха у меня кружится голова и становится тепло, и я свожу колени вместе, чтобы посмотреть, что он будет делать.

—Нет,— говорит Далтон, раздвигая их. Он вклинивается между моих ног, его сжатая в кулак рука движется вверх-вниз по его массивному члену с прожилками.

Моя киска сжимается. Я никогда раньше не была с мальчиком и впервые вижу член. Не обращайте внимания на остальную его часть — он мужчина. Мощный, толстый и сильный, его гибкие предплечья испещрены татуировками, горячий аромат его тела смешивается с лёгким запахом, кажется, его одеколона. Моя грудь вздрагивает от того, как он корчится в агонии, словно не в силах остановиться.

Дыхание учащается, и я поднимаю глаза, хмурясь, потому что не знаю, что ещё сделать. Я хочу прикоснуться к нему, почувствовать это мужское существо так близко к своему телу.

—Подними юбку,— рычит он,— покажи мне.

Я задираю платье выше, и моё лицо пылает, когда он наклоняется ниже, чтобы держать свой член в дюйме от моего самого интимного места. Капелька прозрачной жидкости падает с его кончика липкой нитью и попадает на мои трусики, и я хнычу.

Далтон замечает, что мои глаза блуждают по его груди. Зарычав, он распахивает рубашку и бросает её на пол, демонстрируя мне всё, каким я его себе представляла. Толстые мускулы покрывают его грудь, а пресс напряжен до такой степени, что я задыхаюсь. Мои глаза следуют за буквой V на его узких бедрах, которые, как стрела, указывают на его твердый член, нацеленный на мою киску.

Он рычит и отодвигает переднюю часть моих трусиков, обнажая мои влажные складочки, и из его горла вырывается булькающий стон. Поглаживая себя одной рукой, он проводит большим пальцем по моей щели до пика моего набухшего клитора. Двумя пальцами он раздвигает мои липкие губы, а затем осторожно вводит один палец внутрь.