«Риман у телефона!» – наконец раздалось в трубке. Дозвониться в Москву осенью 1991-го было непросто.

«Говорит Маркелов! – неожиданно для себя произнес Андрей. Он успел подумать, что для начала неплохо. – Я звоню по объявлению. – “Комсомолка” с текстом объявления “Требуется председатель правления банка…” и номером телефона была для удобства пристроена здесь же, перед глазами, около телефонного аппарата. – Я знаю одного Римана», – добавил он. Пожалуй, это было уже дерзко, но что еще он мог сказать? Из перечисленных требований к кандидатам: финансовое образование, опыт работы в банке, знание иностранных языков и т. п. – у него было только одно – желание работать. В бою главное – перехватить инициативу, это Андрей хорошо понял еще на службе в десантных войсках. В тесной кабинке переговорного пункта стало жарко. А Риман подхватил игру:

«А я пока не знаю ни одного Маркелова[1]. Ну что ж, это повод познакомиться. Ты откуда звонишь?»

«С Украины, из Житомира».

«И я родом с Украины, из Днепропетровска. Ну, что у тебя? Финансовое образование? Работаешь в банке?» – Отвечать «нет» было уже легче.

Разговор закончился приглашением приехать. Потом была встреча в Москве, ночь на вокзале (на гостиницу не было денег), возвращение домой и долгое, тревожное ожидание. Опять вызов в Москву, новая встреча. Теперь уже приглашение на работу. Андрей Маркелов стал председателем правления банка. А потом банк благодаря его усилиям и стал собственно банком, «Прима-банком»[2].

В середине 90-х я рассказывала эту историю двум профессорам социологии, развлекая их в перерыве конференции, посвященной сакраментальному вопросу: «Куда идет Россия?» Профессора слушали вежливо, не перебивая, осторожно отпивая растворимый кофе из пластмассовых стаканчиков. Но я почувствовала – все же за плечами увесистый стаж преподавателя – не верят. Один опустил взгляд в стаканчик и зашуршал по его стенкам пластмассовой ложечкой, а другой посмотрел на меня с жалостью и по праву старшинства – не столько возраста, сколько статуса – стал меня укорять, впрочем, снисходительно и устало: «Как же вы можете верить этим рассказам? Глава банка по объявлению. Это же настоящая мафия. Они берут только своих».

А эта история в разных вариантах уже кочевала из одного издания в другое. Она очень нравилась журналистам: провинциальный парень, который вдруг стал миллионером. Очень американский образ. А у нас ведь все сегодняшние миллионеры начинали когда-то в кооперативах. Никто состояние в наследство не получил. Так что биография нашего героя в этом отношении типична.

Нетипичен подход Римана к поиску нужных ему людей. «Главная его особенность – умение доверять незнакомым людям, – рассказывал мне Маркелов. – Он не стремился окружить себя своими друзьями, родственниками, людьми, чья преданность проверена долгими годами отношений. Наоборот, Игорь находил на рынке энергичных специалистов и доверял им большие деньги и большое дело. И это их окрыляло, заставляло работать с удесятеренной энергией. А он не вмешивался в их деятельность. Отстранялся и наблюдал. Всегда был в курсе дела, всегда был готов помочь, подсказать, но никогда не пытался принимать решения сам. Здесь было строгое разделение полномочий».

Этот принцип Андрей потом и сам применял по отношению к тем, кого нанимал на работу в «Прима-банк». Резко поднимал людей, ставил их в ситуацию, о которой они мечтали для себя, может быть, только в отдаленном будущем. И это всегда срабатывало. Вызывало благодарность и мощную ответную реакцию – желание работать, доказать, что они достойны его доверия. Здесь есть закономерность. Доверие дает подняться людям, а люди достигают успеха и поднимают бизнес. И наоборот, когда не доверяешь людям, приходится ужесточать контроль, система сразу становится зажатой, скованной и в конце концов неуправляемой. «Один штрих – и сразу все переворачивается с ног на голову», – добавляет Андрей и сам почти удивленно качает головой.

И все-таки почему Игорь Риман выбрал именно Маркелова? Ведь по объявлению приходили многие. «Московские мальчики», по выражению Римана, явно не вызывали его симпатии. Два-три сумасшедших, мечтающих в тиши домашних кухонь осчастливить человечество, – нормальная статистика для подобного рода объявлений. Андрей был ершистым, самоуверенным, заметно провинциальным, отчаянно жаждущим успеха. К этому времени Игорь уже приобрел привычку перебирать людей, как камушки на пляже: поднимать одних, отбрасывать не оправдавших надежды. И ценить уверенность в себе.

Кроме этой уверенности у Андрея было университетское экономическое образование и участие в работе инновационной компании. Он успел с модными тогда семинарами для управленческого персонала объездить необъятную нашу родину. Было решено попробовать Маркелова в деле.

Начало было тяжелым. Контракт с Андреем был заключен на три месяца. Основное условие – к концу этого периода банк должен начать приносить прибыль. На счете у банка было четыре миллиона рублей уставного капитала, еще шесть миллионов, но еще шесть миллионов «уставняка» были материализованы в виде итальянской офисной мебели, которая так и стояла не распакованной. Ремонт арендованного под офис помещения уже мог считаться долгостроем, а пока здесь, среди куч строительного мусора, по-хозяйски шныряли крысы.

У банка был десяток учредителей, только один из которых имел в нем расчетный счет, а также главный бухгалтер и собственно председатель правления. Были и ограничения. Маркелов мог делать с деньгами уставного капитала все, что ему заблагорассудится, нанимать любых людей и платить им столько, сколько захочет. Но к концу трех месяцев испытательного срока денег на счете должно быть больше, чем в момент заключения контракта. А на дворе стоял январь 1992-го.

И началось. Все для только что приехавшего в Москву Маркелова было проблемой: добиться от подрядчика быстрого завершения ремонта офиса, найти печатную машинку для оформления документов, нанять сотрудников, да и просто понять, что реально скрывается за словами «операционист», «платежка», «депозит»… Обслуживание единственного счета происходило следующим образом. Андрей брал в карман куртки печать банка, завернутую в вощеную бумагу, ехал на метро в Центральный банк (ЦБ), в вестибюле которого встречался со своим клиентом, платежные документы оформлялись на подоконнике, ставилась печать, а потом председатель правления «Прима-банка» отправлялся по этажам ЦБ разносить бумаги в нужные комнаты.