Никто не смел возразить ей, и Влада поплотнее укутала сына в шкуру, чтобы холод моровой ночи не коснулся его. Прижав лобик младенца к губам, она прошептала.

– Нарекаю тебя Яр – жаркое имя для пламенного сердца. Пусть от этого имени сама Явь запылает.

– Он похож на отца, – устало улыбнулась Девятитрава. Болезнь, немощь и прожитые годы разом навалились на её плечи, когда младенец родился. Она дождалась, дотерпела и теперь могла со спокойным сердцем уйти к Тёмной Матери. Но, стоило ей сказать про отца, как весты испуганного охнули. Влада вскинула пылающий голубой взгляд, и по щекам Белой Волчицы потекли слёзы.

– Да, похож. Но он будет гораздо сильнее!

Глава первая Грехи отцов

Олесе выдали очень негодное оружие – однозарядную винтовку без магазина. Ствол погнут и даже при всём старании она не попадала. За это в стае Олесю сурово наказывали. Матёрые охотники не считали зазорным отлупить девчонку, даже если она – единственная охотница в племени. За каждым мальчишкой в стае Чертога стоял его живой или погибший во славу рода отец, а за ней – никого, кроме матери и десятизимней сестры. Имя её отца вычеркнуто из вед. Даже если и вспомнят, то только лишь, когда заговорят о позорном предательстве. На судьбе Олеси лежало клеймо. К презрению взрослых и младших охотников она привыкла.

Некоторые из молодняка считали, что имеют право на большее, нежели только презрение. Но пара перебитых носов и проткнутая ножом рука главного заводилы быстро охладили пыл самых дерзких. Даже когда ей доводилось спать в одной куче, где-нибудь во время похода, Олеся засыпала последней. Хотя, ей всегда доставалось место на самом краю, где ночной холод пробирал до костей, и Олеся дрожала, покрытым синяками и порезами телом до полуночных звёзд, не смыкая глаз. На заре она вставала исполнять поручения Старших, делала всё быстрее и лучше мальчишек, но обязательно бывала наказана за какую-нибудь оплошность.

Косой выстрел из негодной винтовки однажды довёл до того, что её раздели при всех и высекли на осеннем морозе. В ту минуту, когда берёзовый прут рассекал спину и плечи, Олеся представила, как всего через пару Зим её младшую сестру Риту ждёт такая же участь. Если только она сама не станет той, кто держит розги.

С тех пор она научилась метко стрелять даже из самого плохого оружия, она бежала быстрее всех в стае, умела подкрадываться так тихо, что могла метнуть в дикого зверя нож. В круге Олеся дралась одна против шестерых сверстников. Но, несмотря на силу, наставники не оттаяли, наоборот, чем лучше старалась Олеся, тем жёстче назначались ей испытания.

– Чё ты дёргаешься! – рассмеялся вожак, когда однажды повалил её в схватке. – Не уж то метила в вожаки, Деянова дочь? Да тебе, как Безымянной, дорога без славы, будешь роду служить до края дней!

– Я ещё тобой командовать буду! – огрызнулась Олеся на оседлом наречии. Вожак ухмыльнулся и сильнее надавил ей на запястье, и стискивал до тех пор, пока она не закричала.

– И толкуешь по-оседлому! Вот она, поганая наука сказальцев, на что сгодилась! На кой ты слушала их, дура, на кой ты у деда книжки читала, когда надо было охотиться, как завещали нам пращуры, да Уклад соблюдать!

Под смех мальчишек, вожак повалил Олесю, да так и оставил лежать на земле. Стиснув зубы, она проглотила очередную обиду. Из-за учения скитальцев даже говор её отличался от навьего. С того дня Олеся взялась истреблять в себе привычку говорить по-людски и общалась только на навьем наречии. Но, как не старайся, вожаком ей не стать. Ведунья помнила про обиду отца и приглядывала, чтобы Деянова дщерь никогда не поднялась выше охотницы, и так поручила в Чертоге.

Безымянные – вожак выдумал, будто они до конца дней обречены служить роду. Рождённые в ночь Зимнего Мора, они – призраки для соплеменников, но лишь до поры, пока не совершат подвиг и не обретут себе имя. Олеся, конечно, не хуже них.

Однажды она прослышала про вылазку на неразведанный север и начала проситься у вожака в дозор. Тяжёлый поход к северному перевалу в племени называли блажью ведуньи и смертью охотникам. В северных землях редко встречалась добыча, а четырнадцатизимнюю соплячку из молодняка вовсе звать туда никто не собирался. Но Олеся донимала вожака снова и снова. Он злился, отмахивался от неё, даже лупил, но она спрашивала каждый день. В конце концов она пригрозила ему, что сама спустится на межень к ведунье. Матёрый охотник посмотрел на Олесю очень внимательно и с неясной тоской.

– Ой не знаешь ты, какая она… но так и быть, передам чего хочешь. Крепись.

И вожак сдержал слово. Прошёл день, и Олеся узнала, что её берут к перевалу. На севере её ждёт великий подвиг для рода, а это вернейший путь в вожаки!

Олеся поспешила к клади оружия на срединной межени. Её должны были хорошо снарядить. Но каково же было её удивление, когда из всего накопленного запаса ей выдали три патрона и не заменили кривую винтовку.

– Это что? – показала она патрон ложнику.

– А? – пробурчал косматый как медведь оружейник и оторвался от ящика, полного боеприпасов.

– Мне надо оружие с патронами и добрый нож на дорогу, а ты мне три пули ссудил?! Вот погоди, ведунья узнает! – огрызнулась Олеся.

– Что