наши враги. Везде, где только их встретишь, бей беспощадно, не щади и не милуй, не давай по земле нашей хаживать. Только в Монастыре крестианцам раздольно, к ним за черту Навь не ступает… пока.

На губах матери заиграла улыбка. Яру нравилось смотреть на её красивое, всегда немного надменное лицо, на чёрные полоски сажи под глазами и ловить на себе её одобрительный взгляд.

– Помни, Яр… – она обвела рукой Монастырь, окрестные земли, леса и даже затянутое хмарью небо, – всё это – твоё. Ты, рождённый в ночь Мора, возьмешь Явь за горло. Цени Навью кровь, не пролей даром ни капли, но отдай её всю во имя Навьего рода и Праведных Предков.

Вершину холма обдал ледяной вихрь, нарастала весенняя буря. Мать вытащила из-под своего мехового плаща стянутые кожаным ремешком ножны. Сердце Яра вспыхнуло алчным огнём, сегодня ему должны были подарить его первый клинок – не те жалкие ножечки, какими он играл в детстве, а настоящий боевой нож, который легко забирает жизни.

– Живи по Совести, почитай Щуров и они возлюбят тебя, не предавай род, чти Уклад, слушай Волка, – наставляла мать, отдавая ножны ему. Яр с восхищением осмотрел вырезанное в виде волчьей головы навершие рукояти, вынул клинок и убедился, что лезвие выковано из серебряного металла. На кликне рукой матери были выбиты заветные руны.

Первый клинок по обычаю дарит отец, но Яр знал, что мать никогда бы не доверила это Сиверу. Черноволосый охотник всегда останется для него только отчимом.

– Помни про клятву и знай… – продолжила мать, – за стенами Монастыря живёт сильный враг и пестует крестианцев, как воевать с Навью. Он лют и суров и грозил выжечь твой род прямо в норах.

Мать снова обратила внимание Яра на общину людей. Её голос смягчился, в нём появилась тоска, хотя она не догадывалась, что Яр это заметит.

– Я жизни не пожалею, дабы возвеличить тебя. Ты мой наследник, но наш род не один, есть и другие подземные Волки. Долгие Зимы Навь не сгубили, ибо над стужей и тьмой властвует Черна-Мати…

Мать взяла Яра за руку с клинком и указала ему на высеченную на лезвии руну, сложенную из двух треугольников – символ их племени.

– Марена… – прошептал Яр, – мать волков, хозяйка Зимы, владычица мира под земью.

– Верно. Чти нашу Мать превыше всех Праведных Предков, ибо она хранит род и каждую из твоих душ от тьмы.

Мать приподняла лицо Яра за подбородок и вгляделась ему в глаза. Яр понял её наставления и ответил уверенным взглядом. Она наклонилась и поцеловала его в губы. Яр замер, прижимая ножны к груди. Когда поцелуй оборвался, он позволил себе тихо выдохнуть. Рядом неодобрительно хмыкнул Сивер. Дерзкий ветер сорвал с неё меховой капюшон и по плащу рассыпались длинные бусые волосы. Возле левого уха постукивал кожаный ремешок с двумя привязанными к нему волчьими клыками.

– Время для первой крови, – сказала она и подвела за руку приёмную сестру Яра. Сирин одели слишком легко для отвратной погоды, в одну грязную рубашонку ниже колен и жилетку с вылезшим мехом, ноги и вовсе босые. Приёмыш захныкала, когда её ладонь подставили Яру, но мать крепче сжала Сирин за тонкую кисть и та испуганно замолчала.

Яр замялся, первой он должен был пролить кровь врага или хотя бы дикого зверя во время охоты, но ведунья на всё имела свои особые взгляды.

– Нынче великий день для судьбы. Велю тебе – значит режь, – приказала она.

Яр направил клинок на ладонь Сирин. Как только лезвие коснулось кожи, коленки у неё задрожали и лицо исказилось от боли. Она распахнула рот и вытаращила чёрные, как моровая ночь, глаза. Клинок оставил на ладони неглубокую ранку. Мать отпустила человеческого приёмыша, и Сирин, обиженно прижимая руку к себе, отбежала от Яра.

По серебряному лезвию стекала капелька крови. Пальцы на рукояти онемели. Яр так волновался, что забыл сделать вдох. Под пристальным взглядом матери он прильнул губами к клинку и слизал первую кровь, добытую его навьим оружием.

*************

Яр проснулся от томящего в груди жара. Ему снова снились кошмары, он спасался от шепчущих чёрных теней. Его Волчий Дух с грозным рыком бросался на тварей, гнал их прочь, защищал своего человека. Его белоснежная шкура сверкала под светом призрачных звёзд, гулкий стук сердца до сих пор стоял в ушах Яра. Он давно научился не кричать посреди ночи и не пугал этим мать. Яр поднялся с постели и осмотрелся в норе. Двенадцать Зим прожил он в родовом логове и с каждым годом становился сильнее. Племя боялось и уважало наследника рода, но за спиной называло его «проклятым», ждало безумия, как неотвратимого зла, и сплетничало об отце.

Яр нашарил подаренный матерью нож и накинул на плечи свою серебристую шкуру. Он осторожно провёл языком по зубам и с непривычки порезался о клыки. Кровь смешалась со слюной и потекла в горло. Кожа немедля вспотела, перед глазами запульсировали алые жилки и слух обострился. Он выскользнул из норы на жилую межень. В подземелье ни звука, племя спало. Какой-нибудь надземник без навьего зрения легко заблудился бы среди кладовых, схронов и жилых нор. Но Яр вырос в логове и легко пробрался к перекрёстку тоннелей, где его уже поджидали дружки. Четверо Волчат спрятались в темноте, настороженно прислушиваясь к каждому звуку. Никто не струсил, и все друзья Яра собрались для ночной вылазки.

– Свирь, Вольга, Сава и… даже Звяга явился! – довольно пересчитал свою стаю Яр.