в коридоре, а затем выпускаю одно из своих теневых существ — кошмары моего сообщества появляются рядом со мной в виде собаки с широкой оскаленной пастью с острыми как бритва зубами и пустыми глазами, которые каким-то образом видят тебя насквозь.

Я бы сделал все, что угодно, чтобы вырезать это из себя.

Существо секунду смотрит на меня, как будто оценивая мою решимость и мою способность призвать его обратно в себя, словно пытаясь понять, сможет ли оно пробежать через этот дом и убить всех на месте, смогу ли я его остановить.

Трудно лгать тому, что является частью тебя.

На самом деле это невозможно, но что бы оно ни увидело во мне, когда я приказываю ему найти моего брата, какие бы силы и ограничения оно ни имело, оно колеблется всего секунду, прежде чем двинуться по моей команде. Пес движется так быстро, что края его формы расплываются, и он больше похоже на дым, чем на зверя. Я забиваюсь в один из укромных уголков коридора, чтобы закрыть глаза и вместо этого смотреть глазами теневого существа.

Внутри дом такой же темный и неприступный, каким кажется снаружи. Во всех комнатах на втором этаже задернуты шторы. На кухне гниет еда, в раковине громоздятся нетронутые тарелки и чашки, которые явно пролежали там несколько недель, если не месяцев. Хотя я ничего не чувствую через связь с теневым существом, мухи и личинки повсюду — одновременно отвратительно и показательно.

Что-то здесь ужасно не так.

Я вывожу теневое существо из кухни и заставляю подняться по лестнице, чтобы пройтись по комнатам, пока, наконец, оно не оказывается на большом пыльном чердаке.

Нокс не вздрагивает и не реагирует на вид моего теневого существа.

Один из них спит у его ног, как будто это не более чем послушный питомец.

Я подзываю теневое существо к себе, направляясь к нему, морщась от столбов пыли, поднимающихся от моих шагов, и толстых слоев грязи на каждой поверхности. Я выкидываю все это из головы, пока не поднимаюсь на чердак и наконец не смотрю на своего младшего брата после шести лет жизни порознь. Шесть лет не казались таким уж большим сроком до тех пор, пока я не взглянул на этого маленького незнакомца, который так похож на меня, что невозможно ошибиться в том, что мы братья.

Он такой… маленький.

Неестественно маленький, как будто его недокармливают или он болен. Я не помню, чтобы отец говорил что-то о проблемах со здоровьем, но не может быть, чтобы мой брат сейчас был здоров. Не может быть, чтобы это было приемлемо. Мне разрешали видеться с ним всего несколько раз с тех пор, как его мать перевезла его из поместья группы Привязанных, но тогда он был в полном порядке.

Что происходит в этом доме?

Я медленно и осторожно подхожу к нему, как будто приближаюсь к пугливому животному. Теневое существо, спящее у его ног, поднимает голову и смотрит на меня пустыми, но странно знающими черными глазами.

Оно слишком спокойное.

Мои собственные существа — бешеные звери, злобные и неуправляемые в тот момент, когда их выпускают на свободу, и видеть, как одно из них сидит там, как хорошо выдрессированная комнатная собачка, вызывает сильнейшее раздражение. Откуда у него столько контроля, да еще в таком юном возрасте? Как получилось, что его существо ведет себя лучше, чем любое из моих?

«Что-то не так».

Мои узы, голос в моей голове, в наличии которого я никогда не признаюсь, на случай, если кто-нибудь запрет меня в лечебнице или просто убьет за аномалию, говорят со мной строгим голосом, которым обычно не пользуются. Таким, какой использовал бы мой отец, если бы я капризничал на уроках или угрожал людям своими глазами пустотами просто так, ради забавы.

Но мне не нужно предупреждение; я прекрасно понимаю, что здесь что-то не так. Я прекрасно понимаю, что независимо от того, каков был наш план, когда мы прибыли сюда сегодня, мы с Уильямом не уйдем без моего брата.

Это больше не начало переговоров.

Это спасение… или похищение, в зависимости от того, на какой стороне взаимодействия вы находитесь.

Я стараюсь говорить с братом спокойным и обнадеживающим тоном, но он вообще не реагирует на звук моего голоса. — Можно я посижу с тобой, Нокс? Ничего, если я просто… посижу с тобой?

Он пожимает плечами, его взгляд все еще опущен на теневое существо у его ног. Он смотрит на него, словно в трансе, а вовсе не так, как будто ждет, что оно вот-вот нападет на кого-нибудь еще в комнате.

Именно так я смотрю на своих.

— Я могу остаться здесь, если тебе так будет удобнее. Ты меня помнишь?

Помнишь ли ты кого-нибудь из своей семьи, кроме своей поганой матери, которая оторвала тебя от всех нас? Только я не могу сказать ему этого. Это нечестно, и это неправильно с моей стороны — пытаться вбить клин между ними. Уильям ясно дал понять, что я не должен даже произносить имя Эммалины в присутствии Нокса. Мы оба знали, что я не смогу сдержать яд в своем тоне.

Я ненавижу эту женщину за то, что она бросила моего отца.

Еще больше я ненавижу ее за то, что она забрала с собой моего брата, когда уезжала, разделив нашу семью и став первой трещиной, которая расколола все на части.

Была бы моя мать жива, если бы она не уехала?

Существовало бы то безумие, которое овладело моим отцом, если бы с ним жили обе его Привязанные?

Были бы теневые существа…

— Нокс! Вот ты где! Вижу, Норт нашел тебя первым; я не удивлен. Он очень хотел провести с тобой немного времени.

Я не поворачиваюсь посмотреть на дядю, когда он поднимается на чердак, но его успокаивающее присутствие наполняет комнату, как будто это что-то физическое. Я не свожу глаз с брата, когда Уильям начинает говорить о всяких радостных и благочестивых вещах, используя все известные ему способы заполнить неловкое молчание и заставить людей поддаться его чарам. Однако стук в моей голове заглушает его, потому что я наконец-то нашел что-то неправильное в Ноксе. Что-то настолько абсолютно неправильное, что никто не сможет отговориться от этого.

У него скрюченные пальцы.

Мои глаза задерживаются на них, на том, как они торчат в разные стороны, с шишками и костями, проступающими сквозь кожу. Старая травма, которая не зажила должным образом.

Наша семья богаче Бога.

Это не то, чем я хвастаюсь, это