А второе желание?

— Чтобы я признал Джанет и воспитал вГленкирке вместе с сыном. Агнес впервые попросила меня об этом еще в тот день,когда сказала, что беременна. Такова была ее последняя воля, и я поклялсяименем Святой Девы Марии исполнить ее.

— Да хранит ее Господь и упокоит еесветлую душу, — прошептала Мэри Маккей. — Другая на ее местеневзлюбила бы мою внучку, хотя она родилась еще до того, как ты женился. АгнесКаммингс была доброй женщиной.

Он кивнул.

— Но как все обернется для Джанет, еслиты вновь женишься, Патрик?

— Из-за меня умерли в родах две женщины,Мэри. Сначала — твоя шестнадцатилетняя дочь, а теперь Агнес, которой толькоисполнилось семнадцать. Я больше никогда не женюсь.

— Это просто дурное совпадение, милорд.Слепой случай. Время не повернешь вспять, но это еще не значит, что надо ставитькрест на своей жизни. В следующий раз все будет хорошо. Как ты назвал ребенка?

— Адамом.

— Хорошее имя.

С минуту они молчали, сидя перед камином.Потом он спросил:

— А где Джанет? Я хочу забрать ее с собойсегодня же.

— В сарае. Ходит за новорожденными ягнятами. —Мэри подошла к двери и крикнула:

— Джанет, беги сюда скорее! Папа приехал!

Через минуту на пороге показаласьочаровательная малышка четырех лет с растрепанными золотисто-рыжими волосами.

— Я не знала, что ты приедешь, пап! Чтоты мне привез?

— Воистину она твоя дочь, ПатрикЛесли, — вздохнула Мэри.

— Дюжину поцелуев и целый ворох крепкихобъятий, жадина! — со смехом ответил он, подхватив ее на руки. Девочказасмеялась и поудобнее устроилась у отца на коленях. — Джанет, ты хочешьсегодня поехать со мной в Гленкирк?

— Чтобы жить там?

— Да.

— Долго?

— Сколько захочешь, малышка.

— А бабушка поедет с нами?

— Да, Джанет. Бабушка будет няней утвоего новорожденного брата Адама.

— А можно я буду называть леди Агнесмамой? Мэри Маккей побледнела.

— Леди Агнес умерла, Джанет, —проговорил Патрик Лесли. — Она отправилась в рай, как и твоя мама. Джанетвздохнула:

— Значит, у тебя остались только бабушка,Адам и я?

— Да, Джанет.

Девочка завозилась у отца на коленях и наминуту задумалась. Потом подняла па него свои зеленые глазенки, и Патрик дажевздрогнул: это был взгляд взрослого человека.

— Тогда я поеду с тобой в Гленкирк, папа.Патрик обернулся к Мэри Маккей:

— Принеси ее плащ. А завтра я пришлю затобой и твоими вещами телегу.

Мэри закутала девочку в шерстяной плащ, и онивышли на крыльцо. Патрик к тому времени уже вскочил в седло и ждал. Передаваяему ребенка, добрая женщина сказала:

— Не казни себя, Патрик. Теперь ты должендумать о своих детях.

— Я знаю, Мэри, ты права.

Развернув коня, он поскакал обратно в сторонузамка Гленкирк навстречу быстро сгущающимся сумеркам. Его маленькая дочь удобноустроилась перед ним в седле.

Вытерев руки о рубашку, Джеймс IV, корольШотландии и шотландских островов, свободно откинулся на спинку стула и обвелглазами присутствующих. Слева от него сидел Патрик Лесли, лорд Гленкирк,который в настоящий момент вел разговор с очаровательной любовницей Джеймса.

Посреди комнаты расположился менестрель. Он исполнялгрустную песнь о Рубежах[1]. На дворе стоял необычно теплыймартовский день, но зал еще толком не успели проветрить после долгой зимы, ивоздух в нем был спертый. Наблюдая за присутствующими из-под полуопущенных век,король заметил, что многие недоуменно переводят взгляды с него на ПатрикаЛесли. «Ну и ладно, — подумал он. — Пусть гадают, болваны! Боже мой!Почему же вокруг нет никого, кому бы я мог довериться?»

Впрочем, он знал ответ на этот вопрос.

Справа от него восседал Хеферн Хэйлс, недавнопожалованный титулом графа Босвелла. Джеймс заметил, что у новоиспеченноговельможи имеется за столом и пылкая поклонница в лице юной особы сзолотисго-рыжими волосами. Она то и дело украдкой взглядывала на Босвелла.

— Говорят, вы ищете руки леди Гордон,милорд?

— Всего два дня при дворе, мисс Лесли, ауже нахватались местных сплетен, — ответил граф, глядя на девочкусмеющимися глазами.

— Лучше остановите свой выбор на ледиМэри, милорд. Она красива и обладает мягким характером.

— А как же леди Джейн? — спросилБосвелл.

— Насколько мне известно, у нес кошачьиглаза и поистине дьявольский нрав, — совершенно серьезно отозваласьдевочка.

Леди Джейн Гордон, сидевшая рядом с графом,обратила на нее рассерженный взгляд.

— С каких это пор наш кузен Джеймс сталдопускать за стол детей? — воскликнула она.

— Я уже не ребенок, миледи.

Леди Джейн Гордон поднялась со своего места:

— Пожалуй, мне сейчас придется хорошеньконадрать кому-то уши! Девочка тоже вскочила из-за стола, широко расставила ногии обратила смелый взор па своего врага:

— Девиз нашего рода: «Не отступать и несдаваться!» А в вашем, если мне не изменяет память, говорится что-то проковарство, не так ли, леди Джейн?

В зале вдруг стало очень тихо. Леди ДжейнГордон медленно приближалась к Джанет Лесли. Но Джанет не стала дожидаться,пока королевская кузина накажет ее. Она сама бросилась в атаку, размахиваямаленькими кулачками.

Не ожидавшая такого леди Джейн Гордон диковскрикнула, пытаясь защититься. Граф Босвелл захохотал, перехватил пошедшую врешительное наступление Джанет и посадил к себе на колени. Ребенок сталотчаянно вырываться.

— Опустите меня сейчас же! — кричалаДжанет и молотила кулачками в широкую грудь.

— Охладите свой пыл, малышка, битваподошла к концу, и вы одержали победу. Ну, все, все… — С этими словами графотпустил девочку.

Джанет подняла на него зеленые глаза.

— Ну, а теперь улыбнитесь мне, дорогая.Кончики губ девочки дрогнули, и она сказала: