Если вы думаете, что я уродина, ошибаетесь. Как говорит моя подружка я "очень даже ничего». «Ничего» — это средний рост, примерно метр шестьдесят три сантиметра, в меру стройная фигура, густые темно-русые волосы и зеленые глаза. Говорят в детстве у меня были веснушки, но я не верю. Хотя кожа светлая, как у рыжих и сгорает так же легко. На вид очень милая девочка, таких любят ставить в пример чужие родители. И мне даже верят… пока не посмотрят прямо в глаза. Там днем и ночью пляшут наглые черти, которых мне никак не удается приручить. Я вряд ли стану, томно вздыхая, смотреть ему в глаза и ждать неделями звонка. Меня нельзя показать друзьям, как красивую новую машину. И поставить галочку в длинном списке побед. Для этого нужно быть красоткой с ногами от ушей, длинными локонами и наращенными ресницами опахалами. И обязательный пункт — высокие каблуки. А я не из тех, кто станет носить это все, чтобы понравиться. В одежде я предпочитаю прежде всего удобство. Джинсы, кроссовки — это наше все. Мои же попытки проявить креативность заставляют бледнеть даже бывалую Марту. Последняя моя попытка покрасить волосы вместо благородного цвета графита придала моим волосам веселенький болотно-зеленый оттенок. Другая бы девушка рыдала день и ночь, но мне неожиданно понравилось. По уверениям же Марты, если бы она не была блондинкой, то все смогли бы увидеть ее седые волосы. Но, когда мне что-то втемяшится в голову, то сдвинуть меня с места так же легко, как асфальтовый каток. Именно с этим цветом я и пришла на самую первую пару, заработав вечную ненависть Хлодвига. Потому, что нарушила два самых незыблемых ее правила: первое — никогда не опаздывать, ибо история — это святое. И второе — осмелилась выделиться. И этим заработала вечное место в аду. Наш тиран твердит нам каждый раз, что женщина должна быть скромной. И то, что через две недели я вернула свой натуральный цвет ее ни капли не смягчило.

Как и нашего местного красавчика. В его глазах я сразу увидела приговор: из списка возможных сердечных побед меня вычеркнули красной пастой. Три раза.

Вот и сейчас он пренебрежительно окинул взглядом мой наряд: шорты с длинными серыми гольфами выше колен и тонкий сиреневый джемпер.

— Цирк уехал — клоуны остались, Соколова? Взрослая девушка, а одеваешься, как первоклашка.

Сладко улыбнулась в ответ:

— Рыбки дома уже передохли от твоего занудства решил за меня взяться?

И гордо прошествовала мимо.

Если я когда-нибудь влюблюсь в кого-нибудь подобного, торжественно прошу меня пристрелить.

По спине треснули рюкзаком, заставив ойкнуть.

— Сбежала, предательница?! — рядом пристроилась Марта, доедая круассан. — Чего этот гоблин от тебя хотел?

— Воспитывать пытался. — я тоже цапнула из пачки выпечку. — Как нужно выглядеть девушке.

— Чтоб его светлости понравиться? Ты его хоть послала?

— Да ну его… Еще подумает, что я к нему неровно дышу. — усмехнулась.

Марта чуть не подавилась.

— Кто — ты? Окстись, Соколова, день, когда ты влюбишься я обведу красным в календаре и напьюсь. Ты как Герда, которую вместо Кая украли по ошибке.

— Хамишь? — ласковым голосом поинтересовалась я, приподняв бровь, но напугать таким Марту сложно.

— Соколова, когда ты поймешь, что «нарядно» и «удобно» — не синонимы, я обрету надежду. Слушай… а давай с последней пары удерем?

Последняя пара у нас — ОБЖ. Преподаватель, неплохой человек и не злобный по натуре. Кроме одного бзика. Всем, кто посещает его пары без пропусков он ставит сессию автоматом. Хоть один пропуск — пишите завещание. Память у него, как у королевской кобры. Выжить можно, но страдать будешь долго. Пока пересдашь. А сделать это не так уж и легко. Ведь как всегда есть проклятое «но»…

У Олега Севастьяновича слабое здоровье и вечный гайморит. Понять что он говорит можно с большим трудом и в обычные дни. Но если его прихватило да еще и аудитория большая то лекция начинает напоминать игру на выживание. В чем связь между помещением и его здоровьем? Ну хотя бы в том, что микрофоном он не пользуется. И приходится напрягать уши изо всех сил. Помогает слабо. Нет, так-то он мужик неплохой, как я уже говорила. Но после пары лекций у него я твердо решила не пропускать. Это мой единственный шанс сдать его предмет. Тем более, что меня он запомнил очень хорошо.

С моим-то везением…

Нет, на его пары я не опаздывала. Просто у него есть один ритуал перед каждым занятием: проверять всех по журналу пофамильно. Ну как в школе на уроке. И каждый должен подать голос, что, мол, вот он я. А у меня этот процесс вызывает, как у собаки Павлова при загоревшейся лампочке стабильную реакцию — поднять руку, как будто я снова за партой. Его это почему-то бесит, потому что нужно подавать голос а не лапу. Но дрессировке я не поддаюсь. От слова совсем. Клятвенно обещаю себе быть внимательной, но когда звучит моя фамилия рука сама, как намагниченная тянется вверх, вызывая смех окружающих. По-моему, на нас уже ставки делают, кто победит: ОБЖник или я.

За это я заработала у него прозвище «звезда моя».

Грустно вздыхаю. Уж мое-то отсутствие Олег Севастьянович точно заметит. Марта цапает меня под руку:

— Да ладно тебе, поспим под его «колыбельную» и потом в парк махнем. Вот только не пойму: зачем ты его злишь постоянно? А, «звезда моя»?

Мы весело смеемся и ныряем в прохладное нутро магазина. Здесь среди полок, заполненных цветными упаковками и банками тихо и немного пыльно. Людей мало — середина дня. Все на работе. Я взяла маленький сок и пачку печенья а вот Марта затарилась основательно: чипсы, пару пачек сухариков еще круассаны с вишневым вареньем и маленькую пиццу с колой. Много думаете? Ничего подобного, аппетиту этой белокурой феи могут позавидовать даже крокодилы в зоопарке. При этом она не полнеет. А на все шутки в свою сторону философски отвечает, что на то, чтобы творить зло уходит слишком много сил.

Мы уже стояли в очереди, когда меня будто кто-то толкнул, заставив оглянуться. На крайней у входа кассе стоял высокий парень, со спины похожий на сотню таких же других брюнетов, которые точно так же носят дорогие светлые пиджаки и дорогие стрижки. У них такой же разворот широких плеч и уверенный наклон головы. И возможно мне просто показалось, что он похож на того, чье имя я боялась произнести вслух. Вдруг услышит? Но внутри все