не считали себя ее берлинским отделением или агентами Москвы. У немецких антифашистов были свои цели, вытекавшие из их опыта Сопротивления и оценки СССР как союзника немецких противников Гитлера в борьбе против нацистского режима. Немецкие антифашисты не были оплачиваемыми «источниками» и агентами, они стремились к равноправному сотрудничеству с советской стороной. Харнак и Шульце-Бойзен никогда не были, по словам советской разведчицы З. И. Рыбкиной, «классическими агентами. Они не давали подписки о работе в пользу СССР и им не выплачивали за их труд вознаграждение»[17]. Это были вынуждены признать даже преследователи и палачи немецких антифашистов.

«Деньги не играли для них важной роли, – писал в мемуарах начальник внешнеполитической разведки СД бригадефюрер СС В. Шелленберг. Как явствует из протоколов следствия, они боролись не только против национал-социализма, в своем мировоззрении они настолько отошли от идеологии Запада, который они считали безнадежно больным, что видели спасение человечества только на Востоке»[18].

Поэтому было бы правильней рассматривать «Красную капеллу» не в качестве агентов Москвы, а как немецких партнеров СССР по борьбе против Гитлера[19]. Правильность определения «Красной капеллы» не в качестве агентурной сети Москвы, а как организации немецкого антигитлеровского Сопротивления, подтверждает и ее деятельность, не связанная с разведкой, а зачастую и противоречащая правилам поведения разведчика: написание прокламаций, распространение листовок, привлечение новых сторонников[20].

В литературе дискутируется вопрос о причинах разоблачения «Красной капеллы». Однако ее провал был неизбежен – это был всего лишь вопрос времени. Чекисты воспринимали «Красную капеллу» как «спящую агентурную сеть», которая должна была давать информацию «любой ценой», в том числе и ценой жизни антифашистов. Осенью 1941 г., передав брюссельскому резиденту «Кенту» радиограмму, содержащую телефонные номера и берлинские адреса А. Кукгофа и Х. Шульце-Бойзена, с тем, чтобы «Кент» посетил их в Берлине и восстановил связь, Центр поставил под удар существование берлинской группы Сопротивления. После того как германская служба радиоперехвата расшифровала эту радиограмму, а такую возможность должны были учитывать в Москве, гестапо осенью 1942 г. раскрыло «Красную капеллу» и приступило к арестам ее членов.

Российские источники по «Красной капелле» не подтверждают мнение о берлинской сети «Красной капеллы» как самой большой советской разведывательной организации в Германии во время Второй мировой войны. Утверждение о «500 радиограммах преимущественно военного содержания, которые только лишь берлинская группа радировала в Москву»[21], не подтверждается фактами.

Разумеется, история немецкого Сопротивления не может быть написана лишь по архивам советских органов госбезопасности[22]. Однако документы этих архивов при их критическом изучении являются важными источниками для дальнейшего изучения проблемы.

В деле Арвида Харнака, он же «Корсиканец» (первоначальный псевдоним «Балтиец»), начатом в 1935 г., оконченном в конце 1940-х годов, по сути, раскрывается вся деятельность антифашистской группы. Названы мотивы, которые привели его к выводу о целесообразности установления контакта с представителями советской разведки[23]. Арвид Харнак с середины 30-х годов занимал видное положение в имперском министерстве экономики. Он получил высшее образование в Германии, Англии и США, имел ученые степеи доктора права и доктора философии.

Арвид был женат на Милдред, урожденной Фишер, американке немецкого происхождения. Доктор филологических наук М. Харнак занималась американской литературой, переводила произведения немецких классиков на английский язык.

Архивное дело Харро Шульце-Бойзена («Старшины»), начатое в марте 1941 г. и оконченное в 1948 г., содержит документы, рисующие облик бесстрашного антифашиста, стремившегося к активным действиям. Харро Шульце-Бойзен, внучатый племянник и крестник основателя кайзеровского военно-морского флота гросс-адмирала А. фон Тирпица, с января 1941 г. служил в группе атташе главного штаба люфтваффе, с декабря 1941 г. был референтом в имперском министерстве авиации, имел звание старшего лейтенанта люфтваффе. Летом 1936 г. он женился на Либертас Хаас-Хайе, внучке князя Ф. Ойленбурга. По словам «Корсиканца», Либертас якобы состояла членом КПГ. Весной 1939 г. Шульце-Бойзен через связника в Швейцарии установил отношения с КПГ. Конспиративные связи с коммунистами в Берлине приобрели стабильный характер, Харро помогал пропагандистской деятельности КПГ[24]. Если Харнак видел решение волнующих его проблем антифашистской борьбы в отдаленной перспективе, то Шульце-Бойзен хотел сделать все необходимое для их хотя бы частичной реализации уже сегодня. Он также по идейным соображениям стал помогать СССР в его борьбе против фашизма.

Арвид и Милдред Харнаки

Архивные дела предвоенных и военных лет, касающиеся группы «Корсиканца» и «Старшины», отражают факты сложные и противоречивые. Отдельно взятые документы порой кажутся неполными, несоответствующими последующему развитию событий. Это неизбежно, поскольку сущность происшедшего раскрывалась со временем, по мере того, как разведка добывала новые сведения, выстраивающиеся в логический ряд. Информация постоянно уточнялась. В ответах на запросы Центра загранаппарат внешней разведки приводил данные, подтверждавшие сделанные предположения, или опровергавшие возникавшие сомнения. Но ответы на поставленные жизнью вопросы нередко приходили спустя годы, когда ничего уже нельзя было изменить.

По условиям делопроизводства разведки и в соответствии с принципом конспирации шифротелеграммы, которыми обменивались Центр и закордонные резидентуры, хранились в особых делах ограниченное время. Затем они уничтожались. Но чтобы не потерять нить, существо вопроса, добиться преемственности ведения дел, с шифротелеграмм снимались справки, которые были довольно близки к оригиналам, но не являлись дословным их повторением. В первоначальном виде сохранились только оперативные письма и копии документов, исполненные во внутриведомственной переписке или направленные высшему руководству страны.

Харро и Либертас Шульце-Бойзены

Харнак участвовал в немецком антифашистском движении с довоенных лет. Именно как антифашист он строил свои отношения с советской разведкой[25]. Вопреки распространившемуся мнению, «Корсиканец», сотрудничал не с Разведывательным управлением Красной армии (РУ КА), а с внешней (чекистской) разведкой. Длительное замалчивание участия внешней разведки в деятельности «Корсиканца» и «Старшины» объяснялось, очевидно, рядом обстоятельств. Ни одна разведка в мире без крайней необходимости не раскрывала свои контакты с лицами, являвшимися ее информаторами, особенно в условиях «холодной войны» – длившегося десятилетиями острого противостояния Запада и Востока. К тому же любая разведка озабочена безопасностью своих сотрудников и связанных с ними лиц.

В начале 1930-х годов советский консул, а затем ответственный сотрудник полпредства в Берлине А. В. Гиршфельд познакомился с Харнаком. В 1932 г. Харнак примкнул к Союзу работников умственного труда, объединившего немецких интеллигентов, и вскоре вошел в состав его правления. Союз был образован по инициативе КПГ с целью пропаганды коммунистических взглядов[26]. В том же году Харнак занял пост генерального секретаря созданного при его активном участии Общества по изучению советского планового хозяйства «АРПЛАН».

Харнак прошел эволюцию своих политических взглядов – от буржуазно-националистических до левых социалистических и даже коммунистических. После 1933 г. Харнак превратился в убежденного и стойкого противника нацистского режима; он сотрудничал с