Но господин в сюртуке с серебряными пуговицами обратился к Анфисе, а не к привратнику:

– Как вас зовут, сударыня?

– Знаменская Анфиса Алексеевна. Гувернантка, – в который раз повторила Анфиса.

Вся эта ситуация казалась ей ужасно нелепой, лицо от корней волос до самой шеи залилось густым румянцем, и бойкая в обычное время девушка даже не смела поднять глаза на говорившего.

Александр тем временем обернулся к лакею и строго сказал:

– Cегодня Еремеевы и вправду ожидают прибытия Анфисы Алексеевны. Видимо из-за событий этого утра тебя, Федор, просто не успели предупредить. Будь добр, проводи Анфису Алексеевну в дом.

С этими словами Александр быстро коснулся полей своего котелка, давая понять, что на этом их с Анфисой разговор закончен, и еще быстрее удалился в сторону магазина. Анфиса даже не успела толком разглядеть лица, отметив лишь, что он был гладко выбрит, а волосы были не по моде длинными, почти до плеч. Ей показалось ужасно невежливым, что мужчина не пожелал должным образом представиться, но вспомнив то, как каких-то пару мгновений назад она сама налетела на него в дверях, снова покраснела.

Федор же уже открывал перед нею дверь, и Анфиса, собрав остатки достоинства и поправив шляпку, вошла в переднюю.

Внутри дом был обставлен лаконично, видно, что выбор между вычурностью и комфортом сделали в пользу последнего. Освещение исключительно электрическое, при этом о недостатке светильников даже говорить не приходилось, только в одной передней Анфиса насчитала семь электрических ламп. Из просторной прихожей наверх вела широкая мраморная лестница. Направо была оставлена приоткрытой дверь кабинета, где, по всей видимости, проводились рабочие встречи, налево же располагалась большая гостиная, откуда доносились детские голоса.

Федор, явно все еще обиженный на Анфису, счел возможным проводить девушку только до передней. Поставив ее вещи на небольшой столик у зеркала, он крайне формально поклонился и, не сказав более ни слова, вышел на улицу. Анфиса осталась предоставленной сама себе.

Посчитав, что надееться на милость судьбы глупо, девушка сняла старенькие перчатки, пальто и шляпку, поправила перед зеркалом волосы и решительно вошла в гостиную. Из наставлений классной дамы она хорошо помнила, что первое впечатление, произведенное на воспитанниц крайне сложно будет исправить, поэтому девушка постаралась придать лицу выражение строгое, но вместе с тем доброжелательное.

Войдя в гостиную Анфиса была несколько озадачена представшей перед нею картиной. На изящном диване сидела молодая девушка в униформе няни и изо всех сил старалась успокоить плачушего мальчонку лет пяти. Ребенок вел себя возмутительно, он буквально заливался слезами и казалось, что уже не мог остановиться. Вокруг дивана суетились две девочки погодки, по всей видимости, будущие Анфисины подопечные. В отличие от брата, сестры не плакали, но и их лица выражали крайнюю степень беспокойства.

На вошедшую в гостиную Анфису никто из присутствующих внимания не обратил.

Слегка кашлянув, она в очередной раз преставилась:

– Прошу прощения, меня зовут Анфиса Алексеевна. Я прибыла, чтобы занять место гувернантки. Могу я видеть Еремеева Петра Ивановича?

Услышав, а мгновение спустя и разглядев стоящую в дверях Анфису, няня вскочила с дивана и начала было что-то сбивчево объяснять, но ее тутже перебил другой, гораздо более властный голос:

– Мы вас ждали, Анфиса Алексеевна. Срочные дела вынудили Петра Ивановича спешно покинуть дом. Пожалуйста, ступайте за мной, я покажу вашу комнату.

Обладательницей голоса была женщина средних лет, одна из тех, внешний вид которых однозначно давал понять, что перед вами – старая дева. Тело таких женщин, как правило, не приобретает с годами мягкой округлости, являющейся своего рода печатью счастливого замужества и материнства. Вошедшая в гостиную вслед за Анфисой дама, казалось, вся была скроена из углов и прямых линий. Длинная шея поддерживала вытянутое лицо с резкими скулами и опять же вытянутыми носом и подбородком.

И снова Анфиса возмутилась тому, что женщина не представилась, как этого следовало бы сделать при первом знакомстве. У девушки складывалось впечатление, что сегодня она единственная, кто заботится о такой вещи, как этикет. Однако, терпеть это более она была не намерена:

– Прошу прощения, могу я узнать ваше имя?

Дама явно не любила, когда ей указывали на оплошности. Прогнувшись в пояснице так сильно, что казалось еще чуть-чуть и она сломается, женщина гордо произнесла:

– Глафира Матвеевна, экономка.

– Очень рада знакомству, Глафира Матвеевна. Могу я попросить вас представить мне остальных присутствующих?

Анфису терзала догадка, что сегодня в доме произошло что-то из ряда вон выходящее. Уж слишком взволнованными, даже перепуганными выглядели дети. Но уйти из комнаты за экономкой прямо сейчас показалось Анфисе в корне неправильным. Игнорировать воспитанниц значит обесценивать их присутствие. А, учитывая врождённую способность всех детей копировать поведение старших, проигнорируй она девочек сейчас, и в будущем уже не стоит рассчитывать на внимание с их стороны.

Гувернантка подошла к девочкам. И они тут же коснулись подолов своих платьев и слегка присели в поклоне. Затем поочередно назвали свои имена. Младшую звали Катя, ей было всего девять лет, но из-за того, что она была довольно рослой, выглядела немного старше своего возраста. Старшая Лиза от природы обладала тонкими чертами лица, ей было уже двенадцать, но из-за своего телосложения выглядела она лишь немногим старше сестры. Анфиса похвалила девочек за хорошие манеры и попросила их после обеда зайти в классную комнату, чтобы как следует познакомится. Малыш на руках у няни немного затих, наблюдая за разговором, но горе его, по всей видимости, было так велико, что даже появление нового человека в доме не могло полностью отвлечь от переживаний. Как только Анфиса вышла из гостиной вслед за экономкой, он снова расплакался.

Глафира Матвеевна явно тяготилась тем, что была вынуждена тратить свое время на новую гувернантку. Она сухо и кратко поведала Анфисе, что помимо Еремеевых в доме постоянно проживают только она, няня Софья Петровна и управляющий торговым домом Еремеева Александр Иванович Лисицын. Хозяин не любит в доме чужих людей, а потому все горничные, лакеи и даже кухарка живут в городе и на ночь не остаются.

Но эти дежурные сведения, хотя и представляли для девушки некоторую ценность, все же не отвечали на главный вопрос, терзавший Анфису с первых минут появления. Набравшись смелости, Анфиса перебила тараторящую как сорока экономку:

– Глафира Матвеевна, прошу прощения, но не могли бы вы все-таки рассказать, что тут произошло? Дети напуганы, Петра Ивановича нет дома, хотя он сам попросил прибыть меня именно сегодня. Если в доме случилось какое-то несчастье, мне бы хотелось об этом знать, хотя бы для того, чтобы еще больше не потревожить детей…

Экономка резко развернулась и посмотрела на Анфису. Впрочем, девушке казалось, что женщина перед ней, должно быть, все делала резко. Анфиса не могла отделаться от мысли, что экономка представляла