А вот верхний замок особенный, его механизм позволяет при необходимости любому открыть его изнутри, но вот ключа от него осталось всего два: один у Петра Ивановича, а другой у Глафиры Матвеевны.

– А закрыть этот удивительный замок изнутри без ключа нельзя?

– Вот представьте себе! Сколько раз я уговаривал Петра Ивановича поменять этот чертов замок или сделать еще пяток запасных клечей, но, похоже, ему нравится все как есть.

Экономка тут же начала спорить с управляющим о достоинствах такой системы, позволяющей ей точно знать, покидал ли кто-нибудь дом после того, как она запирает дверь на ночь. Управляющий возражал, говоря, что нет такого замка, который нельзя было бы вскрыть при необходимости и должной сноровке. И только Анфиса рассуждала совсем о других вещах, а именно – могла ли вчерашняя дама, приходившая к Александру, оказаться нарочным.

Очевидно Александр просто хотел скрыть визит таинственной женщины, да и возмущение замком, скорее всего, вызвано лишь тем, что его конструкция не позволила ему утаить факт ночного визита. Быть может, вчера у него было романтическое свидание, и теперь он волнуется о репутации дамы?

Анфиса повнимательнее присмотрелась к управляющему. Он, безусловно, обладал притягательной наружностью, хотя внешность его имела мало общего с классической красотой. Нос мужчины, пожалуй, можно было назвать орлиным, а темные глаза и волосы придавали еще больше хищности его образу. Александр, наверняка, мог покорить женское сердце, и одна из его поклонниц вполне могла решиться здравого смысла настолько, чтобы заявиться в дом посреди ночи.

Хотя сейчас, рассмотрев управляющего как следует, Анфиса удивилась тому, как молод он был. На вид Александру не было и тридцати, а может и двадцати пяти лет. За исключением хитрых, внимательных глаз, все в его внешности указывало на то, что он достаточно юн. В то время как вчерашняя дама, скорее уж, была женщиной средних лет.

Отбросив мысли об амурных пристрастиях управляющего, Анфиса задалась другими вопросами. На оба ли замка была закрыта дверь в ночь исчезновения Тани? Видел ли кто-нибудь, кроме нее, платье под кроватью в спальне девушки? И нашел ли таинственную записку в коробке с ним?

Понимая, что прямо рассказать присутствующим о своих ночных похождениях по дому она не может, Анфиса попробовала начать из далека:

– Признаться, я потрясена произошедшем с Татьяной Петровной. Вчера я старалась успокоить девочек, сказав, что Петр Иванович и полиция делают все возможное, чтобы как можно скорее вернуть ее домой. Но может, если бы я рассказала им о конкретных действиях, предпринимаемых для поиска сестры, им стало бы спокойнее? Скажите пожалуйста, полиция проверяла замки, осматривала спальню Татьяны? Возможно, уже есть какая-нибудь версия произошедшего?

По недовольному лицу экономки Анфиса сразу же поняла, что ее попытка разузнать хоть что-то о ходе поисков оказалась неудачной. Но, как ни странно, Александр опередил Глафиру Матвеевну и первым ответил на вопрос:

– Спешу вас заверить, что полиция делает все необходимое и с должным рвением. Входная дверь в то утро была заперта на оба замка, следов взлома обнаружено не было. Что до разговоров с Катей и Лизой о ходе поисков, то я настоятельно рекомендую вам не тревожить детей понапрасну. Не хочу показаться грубым, но вас пригласили в этот дом, чтобы заниматься воспитанием девочек. Прошу, оставьте полиции ее работу. Лучшее, что вы можете сделать для детей, так это постараться занять их чем-нибудь полезным, чтобы у них не оставалось времени на бессмысленные волнения.

В этот момент в столовую вошел лакей, держа на маленьком подносе утреннюю почту. Александр тут же принялся вскрывать одно письмо за другим, бегло прочитывать каждое, а после раскладывать корреспонденцию в две стопки на столе. Тем самым он давал понять, что теперь занят по-настоящему важным делом, и их с Анфисой беседа закончена. Девушку возмущало, что управляющий сам решил, как и когда прекратить с нею разговор. Но, что там Анфиса, даже Глафира Матвеевна не смела более заговорить с управляющим, понимая, что время для этого более неподходящее. Казалось, в этом доме Александр Иванович пользовался каким-то особенным авторитетом, природа которого Анфисе была не совсем понятна. Однако, все происходящее вокруг говорило о том, что в отсутствие купца, роль хозяина дома выполнял именно он.

Уже то обстоятельство, что Александр жил в доме своего нанимателя, который, как говорят, не терпит лишних людей даже из прислуги, было весьма интригующим. По мнению Анфисы, скорее всего, это свидетельствовало об абсолютном доверии купца к своему протеже. Но, какими бы полномочиями не обладал Александр в доме, слова его сильно задели Анфису, и теперь более всего остального ей хотелось поскорее закончить с завтраком и уйти из-за стола. Несколько минут спустя Анфиса уже покидала столовую, но краем глаза заметила, что одно из многочисленных сегодняшних писем Александр не стал вскрывать, как все прочие, а вместо этого спрятал в карман пиджака.

***

Как ни старалась Анфиса полностью увлечься занятиями с девочками, мысли ее то и дело возвращались к коробке под кроватью Татьяны. Анфиса была убеждена, что она единственная, кто знал о существовании загадочного платья с потусторонним посланием. Конечно, было несколько самонадеянно думать, что она сможет отыскать разгадку пропажи Тани скорее, чем полиция, но у девушки никак не получалось убедить себя, что исчезновение хозяйской дочери не ее забота.

Сегодня девочки снова не проявляли интереса к учебе. Они постоянно отвлекались, а Анфиса, зная об их горе, не могла заставить себя проявить строгость. В итоге вместо скучной французской грамматики было решено поговорить о том, что доставляет сестрам истинное удовольствие. Выяснилось, что Лиза очень любит писать акварелью, а Катя не смогла выбрать между чтением и игрой в шахматы. Последнее очень удивило Анфису, так как шахматы сложно было отнести к обычным увлечениям девочек Катиного возраста. Но младшая Еремеева с гордостью заявила, что однажды даже обыграла самого Александра Ивановича. И хоть Лиза была уверена, что управляющий просто поддался, Катя настаивала, что победа была самая что ни на есть честная.

Чтобы прекратить спор между сестрами, Анфиса попросила Лизу показать свои этюды. Девочка быстро сходила за папкой в детскую, а затем, немного смущаясь, но не без гордости стала демонстрировать гувернантке свои работы. В основном в арсенале Кати были городские пейзажи. То тут, то там мелькали очертания торгового дома Еремеевых, представавшего на картинах ребенка отдельным сказочным миром на фоне серого города. Но иногда попадались и портреты. Когда Анфиса взяла один из них, Катя и Лиза одновременно опустили глаза.

«Должно быть, это портрет Татьяны», – подумала гувернантка.

С акварели на Анфису смотрела симпатичная круглолицая девушка с большими зелеными глазами. Над верхней губой Тани была очаровательная родинка, придававшая лицу немного игривое,