Я донес об этом в Петербург. Оттуда пришел приказ разоблачить эту контору и заставить ее закрыть. Я считал, что надо ее оставить в покое, притвориться, что мы ничего не знаем, и ежегодно через наших военных агентов покупать часть се фальшивых документов и постараться ввести своего человека в этот банк. Дюпон придерживался моего мнения. Мы три года работали, чтобы раскрыть контору «Мейер и Мюллер». Если мы заставим се закрыться, она откроется в другом месте, и мы опять потратим три года, чтобы найти, где и под каким именем она открылась. Мы с Дюпоном убедили наши канцелярии в правильности нашего мнения.

Дюпону удалось ввести своего человека в банк. Он там был до Великой войны, и через него мы узнавали все, что там делается. Во время Великой войны он исчез. Вероятно, немцы раскрыли его и сами убили.

Через год (в 1913 году) мне удалось убедить англичан, что купленные за баснословную сумму карты всех портов Балтийского побережья Северного моря — фальшивые. Вот как это произошло: ко мне пришел продавец фальшивых планов Балтийских портов и предложил два новых плана.

Я с ним по обыкновению стал торговаться. Во время торга он казал:

— А англичане щедрее вас, я им продаю все карты, разновременно купленные вами, и карты Северного моря за 30.000 фунтов.

Я тотчас поехал к английскому посланнику и сообщил ему, что он собирается покупать фальшивые карты за 30.000 фунтов…»

В этом страшном водовороте вращалась и Анна. Чем именно занималась Анна с начала Первой мировой войн до весны 1915 года мы тоже не знаем, но думается, что без дела не сидела. Такие специалисты как она были во время войны на вес золота. А затем началась подготовка к грандиозной операции в Либаве, которая и принесла Анне всемирную известность.

Карта Либавы

Историк военно-морской российской разведки В.А. Петров отмечает: «Еще в 1908 году возникла идея параллельного существования двух разведывательных структур. Первая из них ориентировалась на добывание сведений, имеющих более или менее долговременную ценность. Главным критерием здесь служили глубина и развернутость информации. Основным же звеном второй структуры становилась «тайная наблюдательная постовая служба»: перед ней ставилась задача оперативно сообщать о перемещении неприятельских флотов во время войны. Это входило в обязанность специально подготовленных наблюдателей, заранее поселявшихся в выбранных местах и начинающих действовать после открытия военных действий. Балтийскому театру при этом придавалось первостепенное значение. Ограниченность средств, вызванная отрицательной позицией Министерства финансов, позволила приступить к созданию службы наблюдения только в 1912 году. В законченном виде она предстала сложной многоступенчатой организацией с 13 видами агентов различного профиля. Однако к июлю 1914 года «Служба наблюдения за противником во время войны» (присвоенное ей, в коечном счете, официальное наименование) еще не была развернута. В момент наибольшего обострения политической напряженности командование Балтийского флота оказалось практически отрезанным от жизненно важной для него информации.

В те дни командующий Балтийским флотом адмирал Н.О. Эссен жаловался: «Теперь особенно нужна была (бы) агентура, а у нас ее, видимо, совсем нет».

Командующий Балтийским флотом адмирал Н.О. Эссен

Того же мнения был и его начальник оперативного отдела А.В. Колчак: «Мы совершенно лишены сведений о противнике. Разведке нашей цена 0. Она ничего путного не делает». Требовал срочного усиления работы разведки и начальник МГШ А.И. Русин.

Капитан 1 ранга А.В.Колчак

Все дело в том, что военно-морская разведка к тому времени еще не вышла на должный уровень. По плану все должно быть развернуто лишь к 1915 году. Поэтому с началом войны у руководства разведки Балтийского флота сразу же начались серьезные проблемы. Сразу же отказались от сотрудничества наблюдатели в Дании, Норвегии и Дании и ряда портов в Прибалтике. Одно дело давать информацию в мирное время, когда можно за это угодить на несколько лет в тюрьму и совсем иное в военное, когда риск получить пуля в лоб или в спину возрастает сразу многократно. Службы наблюдения курировали офицеры Балтийского флота старший лейтенант Р.А. Окерлунд, и лейтенант Н.Н. Шестаков. При этом надо признать, что наша морская разведка очень быстро прогрессировала и вскоре стала одной из сильнейших в мире, причем не только общепризнанная радиоразведка адмирала А.Н. Непенина, но и агентурная. Любопытно, что российские морские офицеры-разведчики, знакомые с постановкой морского разведывательного дела у англичан, поражались их непрофессионализму. Наиболее сильными противниками в годы Первой мировой войны были российские и германские военно-морские спецслужбы.

Историк военно-морской российской разведки В.А. Петров отмечает: «Особо следует сказать о разведывательных операциях объектами которых стали порты восточной части Балтийского моря — германский Мемель и занятые германскими войсками российские Либава и Виндава. Ими занимались, как минимум две организации, находившиеся в Риге. Первая из них работала с 1914 года под руководством г. Брандта и первоначально проявляла значительную активность. Практиковалась засылка агентов в названые порты с теми же целями, что и в Киль, Данциг и другие. Попутно агенты собирали данные о передвижениях войск, которые затем передавались армейскому командованию. Перед этой организации стояли обычные для морской разведки проблемы: слабая подготовленность имеющихся агентов и сложность вербовки новых. Тем не менее в 1915 году агенты направлялись достаточно регулярно: в сентябре того же года — семь раз, в декабре — шесть». В 1916 года работала еще и разведывательная группа мичмана В.П. Романенко, но весьма слабо….

Порт Либава

К этому времени, германская контрразведка также очень быстро наращивала темпы работы. В рапорте начальнику МГШ в ноябре 1916 года руководитель российской морской разведки капитан 1 ранга М.И. Дунин-Борковский сообщал об «усиленном наблюдении и выслеживании наших агентов органами германского контршпионажа…»

Только в Копенгагене работало 120 германских контрразведчиков, и наша агентура окружена плотным кольцом. Не меньше было их и в Стокгольме. Если говорить о Либаве и Виндаве, то эти порты были просто наводнены германскими контрразведчиками, а потому работать нашим агентам там было архисложно и архиопасно.

Поэтому уже к 1916 году М.И. Дунин-Борковский указывал на исчерпание существовавших тогда методов работы и настаивал на переустройстве всей системы работы морской разведки, увы, поздно. Россия уже входила в революцию.