Ключ ко всей системе русской обороны в этой местности находился в руках Курта. Профессиональное возбуждение полностью подавило личные чувства. Он попросил Анну разрешить ему забрать эти бумаги. Не разреши она ему, он все равно оставил бы их у себя, но она холодно согласилась, и Курт с прискорбием поспешил сократить свидание. Он все еще любил эту женщину, но она должна подождать. Тут было дело, не терпящее отлагательств.

Через полчаса Бремерман находился в каюте командира, показывал документы и объяснял, как он получил их, а затем сопровождал своего начальника на флагманский корабль для собеседования с германским командующим. Были собраны штаб-офицеры флота, которые подвергли тщательному исследованию карты и бумаги. То, что карты открыли, документы после перевода подтвердили. Здесь были не только минные поля, охраняющие залив, но и протраленные проходы, используемые русскими сторожевыми силами.

Адмирал был в чрезвычайно приподнятом настроении. Получение таких сведений значительно облегчало его задачу. Теперь, когда проходы русских стали известны, необходимость в, длительных и опасных операциях по тралению мин, проводить которые он предполагал, отпала. На карте оказались показаны береговые батареи, о существовании которых он и не подозревал, но теперь, когда месторасположение их стало известно, их можно было быстро подавить. Адмирал немедленно приказал внести изменения в первоначальный план. Вместо того чтобы дожидаться, пока тральщики расчистят путь, эсминцы, которые предназначались для прикрытия высадки десанта, должны были отправиться для сопровождения судов с отрядами морской пехоты и войск. Тяжелые же корабли, благодаря наличию русских карт, могут приблизиться к берегу значительно ближе, чем предполагалось, и открыть огонь по батареям. Если, как казалось очевидным, первая атака приведет к овладению плацдармом, легко будет высадить на берег большое количество войск и внезапным нападением захватить Ригу.

Несомненно, адмирал уже представлял себе поздравительные телеграммы, полученные им от высшего командования, и быстрое продвижение по службе. Энтузиазм его разделялся офицерами. Курта Бремермана хвалили наперебой за великую услугу, которую он оказал родине. Ничто не могло быть более удачным, чем находка этих бумаг, так как Балтийской эскадре в ее операциях до сих пор не хватало успеха. Последнее обстоятельство вызывало язвительные замечания со стороны германского главного штаба, а адмирал трепетал перед ним.

Сейчас, однако, все изменилось. Дата атаки была на несколько дней приближена. В виде элементарной меры предосторожности решили провести исследование протраленных проходов до начала экспедиции, так как вполне вероятно, что со времени составления карт противник мог сделать новые проходы и заминировать старые. В соответствии с этим полуфлотилия старых эсминцев получила приказание провести 36-часовую разведку перед наступлением.

Немецкие эсминцы в море

Это опасное задание выполнили ночью. Корабли двигались с затемненными огнями. Опустив тралы, они прошли без всяких приключений два прохода, указанных на карте. Мины не обнаружили и, несмотря на то, что корабли проходили вблизи одной из русских батарей, ни одного выстрела с нее не сделали. Это убедило немецкого адмирала в том, что со времени составления карт никаких изменений не произошло. С легким сердцем он приказал начать наступление в указанное время.

В полночь авангард эсминцев вошел в залив. Низкий туман висел над морем, сокращая видимость до нескольких сот ярдов. Это затрудняло движение кораблей, задачей которых было прикрытие десанта артиллерийским огнем, но в то же время способствовало скрытию от противника наступающей флотилии.

Корабли вошли уже достаточно глубоко в залив, прежде чем первая русская батарея открыла огонь. Обнаруженную ракетами и вспышками выстрелов батарею обстреляли тяжелыми орудиями четыре старых линкора, составлявшие основу германской Балтийской эскадры. Тем временем эсминцы скрытно продвигались по протраленным проходам, которые шли зигзагом среди минных полей. На мостике каждого корабля штурман, склонившись над копией секретной русской карты, отдавал необходимые приказания рулевому при каждом повороте.

Половина расстояния была пройдена, как вдруг внезапное несчастье обрушилось на флотилию. Когда лидер эсминцев в соответствии с пометками на карте повернул вправо, раздались два оглушительных взрыва. Гигантские столбы воды поднялись вверх, и, когда они упали, пораженный корабль уже шел ко дну. Шедший в кильватере эсминец увеличил скорость, спеша на помощь, но носом задел за трос, соединяющий две мины. Мины взорвались с обоих бортов, и второй корабль также пошел ко дну.

На флотилии пришли в смятение. С тонущего флагманского корабля поступали приказания: немедленно уходить. Оставшиеся целыми корабли резко повернули, повинуясь приказу, и очутились в минной "паутине". Мины, казалось, были всюду. Третий эсминец исчез в языках пламени, столбах дыма и пены; четвертый беспомощно стоял с оторванной кормой, а два других были серьезно повреждены, хотя еще и двигались. В довершение всех бед русская шестидюймовая береговая батарея, совершенно не указанная на "секретной" карте, открыла сильный огонь по деморализованной флотилии. Несколько эсминцев получили пробоины, а два минных заградителя затонули.

Встревоженный целой серией взрывов, которые, отражаясь, донеслись до него, немецкий адмирал отозвал при помощи радиосигналов и прожекторов эсминцы и моторные лодки, везущие десантные отряды. Приказ пришел во время, так как неожиданно новая русская батарея открыла огонь, и море вспенилось от огневой завесы шрапнели и фугасных снарядов, через которые ни один корабль не мог прорваться без повреждений. Русские снаряды преследовали отступающие эсминцы с беспощадным упорством. Несколько из них легло в весьма неприятной близости от легкого крейсера, который шел вдоль берега, прикрывая отступление.

Ответный огонь германских кораблей оказался не эффективным, так как орудия были заранее установлены для стрельбы по ближайшим береговым батареям, указанным на карте, но не существующим. Густой туман закрывал берег, местонахождение русских батарей невозможно было установить, в то время как, судя по точности стрельбы, немецкие корабли хорошо видели русские, возможно, с какого-либо высокого наблюдательного пункта.

При таких обстоятельствах нечего было и думать о продолжении наступления. Последний уцелевший эсминец поспешно вырвался из ловушки, сопровождаемый в бегстве снарядами, разрывавшимися со всех сторон. Вся эскадра вышла в море, избегая минные поля, сослужившие русским такую хорошую службу. Поражение было полным.

Трудно представить себе ярость немецкого адмирала. Экспедиция, начатая несколько часов тому назад с такими надеждами, окончилась полным провалом, который нельзя было искупить никакими контрударами.