просыпался. До самого утра я бродил по лесу и пытался хоть как-то оправдать происходящее, но вывод просился сам собой: это не Земля. Хотя мозг пытался это всячески отрицать.

Уже под утро выбрел я к каким-то ягодным кустам. Голод напомнил мне, что я все еще человек, и мне пришлось вспоминать руководство по выживанию в лесу. Сорвав пару ягод и растерев их между пальцами, я нанес полученную липкую жижу на запястье. После примерно двадцати минут раздражения все еще не появилось, и я втер еще две ягоды в губы. Снова ничего. Попробую их съесть, раз уж их много тут растет.

Завтрак был однообразным, легким и слишком кислым. Мне хотелось пить, но вокруг не было ничего похожего на источник воды. Набрал ягод. На вкус они противные, как только найду что получше, выкину. Сплюнул кислятину и пошел, куда глаза глядят.

Пока шел, пытался трезво оценить ситуацию. Ночью мне явно не хватало ясности мысли.

В принципе, я до сих пор в шоке, но надо начинать анализировать новую реальность. Начну с себя. Точнее с тела, в котором я нахожусь. Оно не мое! При свете солнца я рассмотрел свои руки. Я всегда занимался спортом, но без фанатизма. А руки, которые я видел могли принадлежать профессиональному альпинисту.

Мышцы не очень объемные, но плотные, запястья перевиты тугими жилами. При этом руки не огрубевшие. Владелец этих рук явно не зарабатывал на жизнь грязной работой. Но на чистых, холеных ладонях, все же ощущаются мозоли, заработанные регулярным трудом. Похоже могут выглядеть ладони фаната турника и брусьев.

Я попробовал сделать знакомую разминку. Двигался я легко, не смотря на бессонную ночь, проведенную в холодном лесу. Тело не ощущалось чужим. Казалось, что это все еще я, но более легкий и энергичный.

Попробовал провести серию ударов. Одиночные и двойки прошли легко, но когда перебывал провести свою коронную восьмерку, сбился. Похоже, что не все мои рефлексы сохранились. Немного подумав, достал трофейный меч и попробовал отработать ката, который учил во время недолгого увлечения восточными единоборствами.

Движения с оружием получились легко и естественно. Мало того, закончив ката, я не остановился, а продолжил двигаться, выполняя куда более замороченную разминку для фехтования катаной.

Проведя серию ударов со сменой позиций и перекатами, я стряхнул лезвие, избавляя его от гипотетической крови противника, выполнил короткий поклон (скорее даже кивок) и громко сказал «Ос-са!». Я даже понял, что это означит: «Терпение!». Хотя, убей бог, не знаю, на каком языке я только что кричал.

Что же, у меня другое тело, которое ощущается как родное и хорошо слушается, но имеет незнакомые навыки. В том числе, языковые. Хорошо, что у меня устойчивая психика, а то легко можно заподозрить, что на фоне затянувшейся пандемии, мой чердак начал протекать.

Дальше, моя одежда. Под броней на мне одета рубаха из плотной ткани, похожей на лен. Штаны кожаные, или скорее замшевые, зауженные к низу. На ногах кожаная обувь, напоминающая мокасины с довольно необычной подошвой. Куски плотной кожи накладываются друг на друга, как чешуя. Причем, «чешуйки» идут от середины с носку и к пятке. Похожий принцип у нанайских унтов (или чуней). Они нашивают шкуру с жесткой шерстью на пятках и носках так, чтобы не скользить при подъёме и спуске.

Я пощупал подошву. Похоже между слоями кожи зашит более плотный материал для защиты стоп и придания дополнительной жёсткости. В таких мокасинах можно и по бездорожью бегать и по скалам лазить. Но выглядят они, несмотря на собранную за ночь грязь, скорее как парадно выходная обувка, а не походная.

Обувь всегда нужно держать в порядке. И смена реальности не повод отказываться от правильных привычек. С помощью пучка травы я, как смог, начал приводить свои мокасины в порядок.

Неожиданно меня прервали аборигены.

– Молодец, парень, хорошо почистил! Теперь снимай, мне твои цурумаки* понравились.

Обернувшись, я увидел говорившего и двоих его спутников. Как они подошли так тихо, что я не заметил?.

Говоривший был обут в кожаные сандалии, изрядно поношенные, но позволявшие ступать в лесу очень тихо. Одет он был в короткие кожаные штаны и куртку с нашитыми сверху в несколько слоев лоскутами на плечах, рукавах и груди. Его спутники были одеты заметно полегче. На них были штаны и что-то типа длинных рубах из грубой ткани. Качество одежды этих двоих находилось где-то межу словами «тряпка» и «ветошь». В руках к одного была сучковатая дубина, у другого – вилы. Говоривший же держал топор на длинной ручке.

–Откуда здесь взялся такой молодой и милый господин? Впрочем, откуда бы ты не пришел, ты большой молодец! Мои дзори* вот-вот развалятся, а ты принес мне такую замечательную обновку. Ну а за превосходный кейко* отдельное спасибо. Мне носить такой доспех не с руки, но я знаю кому его можно продать за хорошие деньги. Так что не стесняйся, давай сюда и обувку и броню. Только за меч не хватайся. Достанешь клинок – зарежем, а так разденешься и пойдешь себе налегке дальше. Так что давай без глупостей.

Пока главный говорил, отвлекая меня, двое обходили меня, беря жертву в клещи.

Наглость этой группы меня сильно смутила. Но речь я их почему-то понимал. Такой грабеж средь бела дня, да еще и с такими заковыристыми фразачками… Я захотел начистить им рожи.

- Эй, ребят – Я оглядел тех, кто обходил меня, не двигаясь с места – Может, вас и больше. Может, вы меня тут и убьете. Но даже так, на мне доспех и у меня катана. Одного или двоих из вас я уложить смогу. А дальше что? Мне терять нечего, умру тут. А вам перед мертвым или искалеченным товарищем не будет стыдно? – Я быстро перевел взгляд на тех двоих и понял, что говорю не на своём языке, но думать было некогда.

Когда они замешкались, я воспользовался моментом и сделал несколько уверенных шагов в сторону лидера с топором. Тот вполне довольным тем, что жертва не убегает, стал в защитную стойку и поднял топор.

Этого я и ждал. Стоило ему с криком (почему все кричат, когда хотят ударить?) замахнуться, как я провел правый прямой ему в челюсть. Он был выше меня, поэтому удар пришёлся снизу вверх, и с характерным звуком сомкнул его зубы. Голова его запрокинулась, топор выпал из рук, а я сразу же дал деру. Нет лучшего способа самообороны, чем бегство. Мало ли, еще меня виноватым сделают? А убивать и грех