— Вы как посмели притащить с собой зверюгу, барышня? — сделал мне строгое внушение капитан. — Ещё бы козу с собой приволокли, — и коротко скомандовал: — Кошку — за борт.

— Подождите! — вскочила я, когда юнга уже замахнулся, чтобы швырнуть кошку в воду. — Какая жестокость! Чем виновато бедное животное? Отдайте, — я отобрала кошку, и она сразу нырнула под моё пальто, ища защиты. — Кошка — не моя, — сердито обратилась я к капитану. — Но выбрасывать за борт, на верную смерть, живое существо…

— Ценю вашу доброту, — ответил он, — но не вам потом выскребать котят из всех закоулков. К тому же, — он попытался смягчить шуткой свой жестокий приказ, — так всегда поступают с безбилетными пассажирами.

— Она никому не помешает, — настаивала я, поглаживая дрожащую кошку через ткань верхней одежды. — Я буду смотреть за ней, и видно, что у нее не будет котят в ближайшие две недели.

— А проезд за нее оплатите? — вмешался один из матросов, изображая улыбку и показывая на всеобщее обозрение кривоватые желтые зубы.

— Если потребуется, то оплачу, — сказала я твердо, хотя мысленно ужаснулась, вычитая из своей скудной копилки цену на билет.

— Не надо, — бросил капитан. — Только держите свою кошку при себе, барышня. Замечу, что она шныряет по кораблю — сразу полетит за борт.

— Спасибо, — поблагодарила я, возвращаясь на место.

Кошка у меня за пазухой пригрелась и замурлыкала.

— А ты куда отправилась? — поругала я её шёпотом и подобрала упавший кусочек лепешки. — Решила поплавать, глупая? Вот сейчас бы и поплавала. На, ешь.

Но от хлеба кошка отказалась, отвернув розовый носик, и пришлось скормить кусочек чайкам, которые не побрезговали подхватить хлеб.

— Ты ещё и привереда усатая, — вздохнула я и тут нащупала на шее кошки ошейник из мягкой кожи. — Да ты сбежала из дома, — поняла я, рассматривая ошейник.

На нем не было никаких надписей, только крепилась подвеска в виде желтой птички.

— Захотелось приключений? — я почесала кошку за ушком, и она замурлыкала ещё громче. — Не подлизывайся, — велела я ей. — Имей в виду, мне некогда с тобой нянчиться. Сбежишь — и попадешь в беду. Так что лучше сиди рядом.

Конечно же, кошка не поняла меня. Пригревшись, она позабыла об угрожавшей ей опасности, и всё время норовила от меня удрать. А на следующее же утро, когда я проснулась, моя рыжая попутчица пропала без следа. Мне оставалось лишь сожалеть о глупышке, которую или выбросила за борт жестокая человеческая рука, или слизнула с палубы соленая волна прекрасного, но такого холодного моря.

Фея-удача, о которой говорил капитан, оказалась непугливой, и «Звезда морей» прибыла в Монтроз вечером, в первый день зимы. Маяк освещал дорогу, и мы уверенно вошли в бухту, а потом причалили.

Неужели, берег?.. Я, шатаясь, спустилась по сходням и сразу же села на груду каких-то деревяшек, приходя в себя.

Почти всех пассажиров встречали родные. Я смотрела, как люди обнимаются, целуются, плачут и смеются, и мне было грустно. Я смогу увидеть своих родных в лучшем случае через несколько месяцев. И всё равно никто не будет ждать меня на берегу, когда я приеду. Но от этого моя встреча с мамой и братьями не станет менее радостной.

А пока надо думать о предстоящей зиме. И о том, как добраться до какой-нибудь гостиницы. Приличной и не особенно дорогой. Потому что денег у графини Слейтер оставалось совсем мало. Но сегодня я засну — наконец-то! — на твёрдой земле, в настоящей постели. Отдохну, а завтра займусь поисками работы. Мне необходим тихий дом, где я смогу спрятаться на зиму, и добрые хозяева. И не жадные, самое главное.

Пошел снег — первый в этом году. В столице в это время деревья ещё не сбросили листву, но Монтроз находился севернее, и зима приходила сюда раньше.

Я подставила ладонь, любуясь легким танцем снежинок. Всё будет хорошо. Главное — я свободна. А его величество пусть ищет свою фею-удачу.

Пристань опустела, ноги у меня начали замерзать, но я никак не могла найти сил, чтобы подняться. Мне до сих пор казалось, что деревянные мостки пристани качаются подо мной. Посижу немного… ещё не так уж и поздно…

Часы на ратуше пробили семь вечера. Маяк мигнул желтым глазом и разгорелся ещё сильнее.

По сходням вразвалку сошел капитан, заметил меня и сурово произнёс:

— А вы что тут расселись, барышня? Здесь вам не столица. Мигом отправляйтесь домой, иначе найдете приключений на свою… голову, — он замялся на секунду, подыскивая более приличное слово.

— Меня не встретили, — сказала я, стараясь, чтобы голос прозвучал как можно жалобнее. — Вы не подскажете, где здесь недорогая гостиница? Наверное, за мной приедут завтра…

— Идите по набережной, — махнул рукой капитан, глядя на меня с неодобрением, — на повороте будет трактир мамаши Пуляр, там можно переночевать юной девице. Поторопитесь. Пристань ночью — место опасное.

— Да, конечно, — прошептала я, вставая.

Землю под моими ногами опять повело, но я сделала шаг, другой и поплелась в указанном направлении.

Фонари вдоль набережной не горели, и жилых домов тут почти не было. А те, что были — больше походили на сарайчики и стояли глухой стеной к морю. Слева от меня чернели стены домов, справа колыхалось море — такое же черное, а между этими темными пятнами пролегала белая дорожка — снегопад все усиливался, и я то и дело смахивала с ресниц налипшие снежинки. Отдохнуть, а потом — на поиски работы… Но сначала — отдохнуть… Поесть и выспаться в постели. И помыться, если совсем мечтать.

Плеск воды и тихие мужские голоса, доносившиеся откуда-то снизу, заставили меня замереть.

— Лодку держи, — расслышала я низкий, рокочущий голос — так мог бы говорить лев, если бы обрел дар человеческой речи. — Давай сюда…

Я поспешно отступила в тень дома, потому что прямо на деревянные доски улицы вылез мужчина, тащивший большой мешок. Мужчина швырнул его на землю, а сам исчез внизу. Я хотела уйти, но в это время мужчина появился опять — с другим мешком.

Вряд ли мужчина хотел, чтобы его видели. Иначе причалил бы у пристани, где горели фонари, и не надо было возиться в темноте.

Прижавшись к стене, я постаралась стать такой же незаметной, как чёрный покосившийся дом. Мужчина принес уже третий мешок, и до меня донесся слабый, но такой знакомый аромат пряностей — это был черный перец. Душистый и дорогой товар. Монополия на торговлю перцем принадлежала королевской корпорации, а значит, передо мной был контрабандист. И вряд ли он обрадуется, если обнаружит свидетеля, пусть и случайного.

Я стояла, затаив дыхание. Рано или поздно, мужчина уйдет. Надо только подождать. Что-то мягкое прижалось к моей ноге… Крыса?! Я еле сдержала крик, но это оказалась не крыса, а кошка. Кошка подошла ко мне и тёрлась, выпрашивая ласки. Очень не вовремя!