— Почему вы сами его не купили, мистер Китинг? — спросила Кейтлин, поглаживая ногой мое колено под столом.

— Если бы шестнадцать лет назад, когда я подыскивал себе жилье, моим агентом по недвижимости был я сам, дом бы уже принадлежал мне. К сожалению, сейчас на мне кредит за землю под залог дома, это как гиря, которую цепью приковали к цене…

— Пап, — вклинился я в его монолог, — это все очень круто, правда, но нам с Кейтлин нужно заняться уроками.

Он сделал вид, что опечален этими новостями, и бросил на Кейтлин удрученный взгляд. Она пожала плечами и виновато улыбнулась.

— Ладно, — сказал он наконец, — но к приходу твоей мамы лучше бы вам открыть дверь.

— Конечно, пап.

Папа наверняка включил телек и принялся за свое пиво. Коннор, насколько я могу судить, следующие несколько часов покрывал черновики потоками безудержных фантазий о Доме Голода. А мы с Кейтлин пошли наверх и только начали входить во вкус, как вдруг она меня остановила. Лицо ее стало серьезным и торжественным.

— Мне кажется, у меня есть для тебя сюрприз. Но мне надо все обдумать, — закончила она с усмешкой, от которой безудержными фантазиями вскипел уже мой шестнадцатилетний разум.

Мы встречались уже восемь месяцев, а до этого около года играли в неуклюжие подростковые кошки-мышки. Я с какой-то идиотской юношеской уверенностью считал, что отлично знаю ее, но иногда она была способна выдать нечто неожиданное. Это казалось мне очаровательным.

К примеру, я совершенно не ожидал, что во время короткой паузы в нашей бурной возне она вдруг вернется к разговору о Доме Голода. Ее интересовал Джек Моррис — ребенок Моррисов. Я разочарованно вздохнул.

— Нет, серьезно, мне интересно. Ты знаешь эту историю?

— Это весь настрой испортит…

— Не испортит, а даже если так — мы быстро его вернем, — лукаво улыбнулась Кейтлин.

Оставалось только надеяться, что она права.

Мне было четыре, когда погиб Джек Моррис. В моей памяти этот случай отложиться не мог, но среди моих ровесников он был на слуху, так что основные версии произошедшего я знаю. В папиной версии фигурировал ребенок с отклонениями в развитии, который поймал оленя и съел его в доме, и еще один ребенок, который сбежал из дома. Версия Коннора была гораздо более жуткой, так что я рассказал Кейтлин именно ее.

Джек и его друг Кайл Рутледж пошли в Дом Голода на спор. Оба были в курсе дурной славы дома, как и их друзья, с которыми и был спор. Мне хочется думать, что никто из них не верил этим историям. Ребята провели в доме ночь, а наутро один из их друзей пошел проверить, как у них дела.

Он нашел Кайла, парень истекал кровью из раны на руке. Руку пришлось ампутировать. О том, что в Доме произошло что-то ужасное, говорили также следы зубов на его плече и ноге. А больше говорить было некому, сам Кайл не сказал ни слова, только трясся, потел и не сводил глаз с окон. До тех пор, пока не нашел то, которое было достаточно далеко от земли, чтобы покончить со всеми страхами раз и навсегда.

Он был свидетелем того, что случилось с Джеком. От парня, который скорее всего не верил в страшилки о Доме Голода, остались только начисто обглоданные кости. Из некоторых был высосан мозг.

История все же испортила настрой. Коннор рассказывал и пересказывал ее мне раз десять. Не удивительно, что я очень красочно ее воспроизвел. Кейтлин помрачнела и погрузилась в раздумья.

— Значит, тех, кто это сделал, так и не нашли?

— Не знаю. Вряд ли.

— Думаешь, это был один из их друзей?

— Может быть. Честно говоря, я никогда всерьез не размышлял на эту тему.

— А Коннор что думает?

Несмотря на пропавшее настроение, я хмыкнул.

— Однажды он сказал мне, что этот дом похож на хищное растение. Страшные истории и легенды о нем, это как нектар, на который он приманивает новые жертвы. Коннор странный паренек.

Она согласилась, но добавила, что он может быть гением. Определенно, парень был развит не по годам, да и читать любил. Может, он и был им.

* * *

Кейтлин вспомнила о Доме Голода через несколько дней. Мы остались после занятий для репетиции пьесы, какой-то современной трактовки Шекспира, что на самом деле было просто предлогом для неспортивного общения. Я болтал с Кейтлин за кулисами и ждал, пока мой куда более спортивный друг Эван закончит нарезать круги на стадионе. Потом мы планировали все вместе поехать куда-нибудь и покурить травку.

— Так, если твой папа продает этот дом, то у него и ключи есть, верно? — спросила Кейтлин.

— Ага. В смысле, думаю, да.

— А ты можешь незаметно взять их?

— Ну, если найду… Но, слушай, там вообще ничего интересного. Дом почти пустой.

— Почти. Но там есть… — Кейтлин глянула вокруг и, никого поблизости не увидев, понизила голос:

— Мне кажется, я хочу заняться сексом. Я готова и …

Если честно, я толком не помню, что именно она сказала после того, как мой мозг заклинило в гормональном спазме. Что-то про постель, но она, вроде бы, не стала использовать словосочетание «Кровавая губка».

— Ну?

— Угу. Я найду ключи.

Она лукаво улыбнулась и дернула меня за рубашку.

— Хорошо.

Как оказалось, никаких проблем с поиском ключа не было. Они висели в шкафчике в прачечной. На каждом ключе был адрес. Я на время позаимствовал нужный ключ и, при некоторой помощи моего бравого шофёра Эвана, сделал дубликат в хозяйственном магазине. Но этот процесс заставил меня задуматься о том, как именно Джек Моррис и Кайл Рутледж попали в дом двенадцать лет назад. К тому же не они одни за эти годы умудрялись как-то оказаться внутри Дома.

Когда мне было лет четырнадцать, девушка по имени Мелисса Как-то-там рассказывала, что она с двумя друзьями ходила в дом и они провели там ночь, выпивая и играя с доской уиджи. Она сказала, что там произошло что-то нехорошее, что в доме обитают демоны. Друзья, с которыми она ходила — парочка с другого конца страны, — исчезли бесследно.

Проблема была в том, что им всем было по 18 лет. Исчезновение взрослой парочки выглядело, как обычный побег влюбленных или что-то в этом роде. Правда Мелисса настаивала на том, что имело место какое-то чудовищное происшествие, но не вдавалась в подробности. После ночи, проведенной в доме, у нее недоставало кусков мяса на руке и ноге, но