кроме этого у нее была уже целая коллекция шрамов от порезов, которые она наносила себе сама. Все это рисовало картину довольно неприглядную и жутковатую, но все же укладывалось в рамки нормальности.

Меня тем не менее заинтересовал сам способ проникновения в закрытый дом, так что я обратился с этим вопросом к Коннору. Он отнесся к этому с подозрением. Не удивительно, я частенько раззадоривал его на длинные монологи о городских легендах, просто чтобы поразвлечься за его счет. В этот раз я постарался выглядеть искренним.

— Коннор, я сейчас не пытаюсь тебя подъебать. Мне правда любопытно. Дом ведь продается, он все время заперт. А про разбитое окно папа упоминал примерно вечность назад.

Он глянул с подозрением, но до ответа снизошел.

— Люди слишком серьезно относятся к способностям этого дома, чтоб ломать в нем что-то.

— Ладно, но…

— Говорят, в нем есть дворецкий. Не кто-то конкретный, а просто часть самого дома. Некоторые считают, что это призрак, но я не думаю, что этот дом — с привидениями. Он впускает людей, когда хочет есть. Хочет, чтоб они вошли.

— Что-то я не слышал про дворецкого ни в одной из историй.

— Ну, это типа метафора.

Я ухмыльнулся. Коннор и в самом деле знал много сложных слов для десятилетнего.

— Но иногда, — продолжил он, — его можно увидеть, точнее, признаки его присутствия. Внутри дома бывает виден свет. Я сам видел его как-то ночью.

За исключением постоянных стенаний отца о его запустении, Дом Голода никогда не привлекал моего внимания. И уж конечно, я никогда не таскался по ночам вниз по Шрадер Лэйн, чтоб посмотреть на него. Улица заворачивала и упиралась прямо в Дом, а по бокам от него стояли дома моложавой вдовы мисс Донован и бездетной пары, которая дружила с моими родителями.

Я переварил информацию о доме-хищнике, а также тот факт, что Коннор полностью освоил эту, довольно абстрактную, концепцию.

— Откуда ты вообще все это узнал? — спросил я.

— В основном от папы, — он пожал плечами.

— От папы? Он же терпеть не может эти истории.

— Да, наверное. Но он знает, что я их люблю.

Я раздумывал над этим почти минуту. Истории мешали продаже Дома, сделки отца постоянно срывались. Но, судя по всему, он использовал их в качестве мостика. Я невольно улыбнулся, и тут мне в голову пришла другая мысль.

— Погоди-ка, а зачем ты ходил туда ночью?

— Мама была на работе, и папа пошел проведать мисс Донован, — опять пожал он плечами.

— Ночью?

— Ага. Наверное, она позвонила ему. Или он позвонил ей и потом пошел. Я хотел посмотреть, нет ли их на улице, но заметил в Доме свет и испугался.

В свои шестнадцать я видел достаточно фильмов, чтоб понимать, что такое супружеская измена. Но в тот момент я нашел оправдания поступку отца. Он любил маму, а она любила отца, хоть и проводила уйму времени на работе. У них все было в порядке, они любили нас, и я был не против забыть о таких вещах.

И я забыл о интриге, которая закрутилась по соседству, полностью поглощенный своей собственной интригой.

Я сказал родителям, что в пятницу собираюсь заночевать у Эвана. В этом не было ничего необычного, так что вопросов у них не возникло. Пока Кейтлин рассказывала похожие басни своим родителям, я решил после школы проверить дубликат ключа. Он отлично работал, а когда я рискнул заглянуть внутрь, то начал понимать, почему отец так расхваливал Дом. Он был старым — он выглядел старым, — но он был чистым. И, к моему удивлению, на постели обнаружилось белоснежное постельное белье и даже две подушки. Это было очень кстати. Вполне достаточно, на мой взгляд, чтобы создать романтичную атмосферу в комнате, которая даже без всей остальной мебели выглядела грандиозно.

В пятницу вечером Кейтлин пришла к нам на ужин, и мы молча жевали, пока папа расспрашивал Коннора о школе. Коннор за уши натягивал какую-то прочитанную им в интернете историю о мистических лестницах в лесу на рассуждения о лиственных деревьях. Это было очень на него похоже. А потом, когда мы уже заканчивали ужин, папа выдал подрывное в своей логичности предложение.

— Что ж, Кейтлин, как только будешь готова, дай мне знать, и я отвезу тебя домой.

Блядь. Предложение было очевидным, но я даже не думал о нем. У Кейтлин не было машины. Папа был прискорбно трезв. Я судорожно искал выход из ситуации, но тут…

— Ой. Спасибо, мистер Китинг. Но вообще-то от вас я пойду к Дарси Чайлдрес. Это недалеко отсюда.

Умно. Даже коварно.

— Все было очень вкусно, — она улыбнулась. — Бэн всегда говорил, что вы замечательно готовите вафли, но карбонара у вас тоже превосходная.

— Говорил, серьезно? — по пути к холодильнику папа покосился на меня. — Ну, так может вам с Дарси заскочить к нам завтра утром и попробовать их самим?

— Дарси на диете, кажется, — ответила она, — но я с удовольствием зайду, если это не доставит вам неудобств.

Блядь! Я уставился на Кейтлин в восхищении и замешательстве. Она все это спланировала или в самом деле была такой фантастической лгуньей?

— Тебя ждет настоящее наслаждение, Кейтлин, — улыбнулся ей папа, открывая пиво.

— Жду не дождусь, — хихикнула она, касаясь рукой моей ноги.

Я вызвался проводить Кейтлин до дома Дарси и проверил свои запасы на ночь. Презервативы, одежда и коробка свечей, которые мама держала дома на случай, если отключат свет. Я чуть ключи не забыл, до того спешил сбежать. Но не забыл. И пока мы шли вниз по улице, я все пытался выбросить из головы то, что меня тревожило. Я был девственником. Кейтлин девственницей не была.

Я как-то спросил, сколько парней у нее было, и она просто посмотрела на меня. В конце концов она сказала: «Я не сплю с каждым встречным». Я знал это, но года два назад у всех было иное мнение. Одна популярная в школе девчонка с моего потока, Триша, порвала со своим бойфрендом, не менее популярным парнем по имени Дэн. Кто-то из шестерок Триши видел, как Кейтлин и Дэн чем-то занимались в школьном туалете. И сфотографировал. Триша разослала фотографию всем, и от Кейтлин отвернулись. Я тоже видел это фото.

Когда я заинтересовался Кейтлин, мой друг Эван выразился емко и мудро: «Люди трахаются». Он был прав. Я знал, что это не имеет значения. Я надеялся, что это не будет иметь значения.

Завернув за последний изгиб Шрадер Лэйн, я остановился. Все малодушные мыслишки испарились.

— Я думала, дом пустует, —