Я сглотнул в молчаливом согласии, наблюдая за светом, который двигался в окнах первого этажа.

Я не рассказывал Кейтлин про дворецкого, а свет, который видел в окнах Коннор был, скорее всего, фонариком моего папы. Но сейчас папа был дома. Окна соседних домов — Бэнсонов и мисс Донаван — тоже были освещены, все были дома.

Свет в окнах Дома Голода мигнул и пропал. Я предложил подождать немного в тени деревьев, которые отделяли участок Бэнсонов от Дома. Все эти подкрадывания и подглядывания были даже забавными.

— Как думаешь, кто это может быть? — спросила Кейтлин.

— Не знаю. Хочешь соскочить?

— И похерить все дело? Даже не думай, — ухмыльнулась она.

Мы выжидали довольно долго, перешептывались, как заговорщики, стараясь не засмеяться. Наконец из-за Дома выскользнула чья-то фигура. Она юркнула к деревьям и быстро затерялась в тенях.

— Ну, ничего необычного, — саркастически прошептала Кейтлин.

— Думаешь, он вернется? — спросил я.

— Запрем двери, — пожала плечами Кейтлин. — Скорее всего, кто-то из детей нашел открытую.

Я надеялся, что она права, от волнения растеряв остатки своей осторожности. Мы пробрались внутрь, я проверил замки, а Кейтлин пошла прогуляться по первому этажу.

— Твой папа не шутил, место и правда довольно крутое.

Что было, то было. Не такое уж и жуткое, если не считать гробовой тишины. Но тишина — это даже хорошо, думал я. В смысле, мы были одни. Я вернулся от двери в сад и обнаружил, что я был один. Кейтлин нигде не было.

— Кейтлин?

Мгновение спустя я услышал шаги на лестнице. Я последовал за ними и по пути наверх обнаружил висящую на перилах футболку. На полу второго этажа лежал бюстгальтер. А в главной спальне была Кейтлин.

— Итак…

На пороге под ноги мне попали юбка и трусики. Я не придумал, что бы такого сказать в ответ, так что огромную спальню пересекал молча.

После всего мы лежали на Постели из Кровавой Губки. Простыни были мягкими, и, когда Кейтлин спросила, не хочу ли я повторить, у меня уже был подходящий ответ.

— Ага.

Все, что мы делали потом, было похоже на приливы и отливы до тех пор, пока Кейтлин не сделала нечто ожидаемо неожиданное. Когда она достала из своей сумки наручники, я почувствовал себя как ребенок, которому во время первой поездки на велосипеде открутили на ходу боковые колесики. Но она держала их и ухмылялась.

— Я как-то раз смотрела одно видео, и, не знаю, оно было… горячим. Это слишком?

— Э… в смысле… — я опять завис.

— Они для меня, не для тебя, — сказала она. — Просто немного… ну, знаешь… пикантно.

Это слово, опять слетевшее с ее губ, звучало так же возбуждающе, как действия, которые оно предполагало.

— О, — отозвался я.

Передышка была слишком короткой, но, когда наручники звякнули, я вдруг обнаружил, что вещи, которые раньше даже не приходили мне в голову, вызывают у меня рефлекс, как у собаки Павлова. Мне не понадобилось много времени, чтобы освоиться с новой идеей. И это было горячо.

И утомительно.

Я вдруг почувствовал себя совсем разбитым, помню, я еще подумал, как это странно. А спустя пару мгновений… ничего.

Следующее, что я помню, это утренний свет, который беспрепятственно проникал в незанавешенные окна. Мне было нехорошо. Простыни вокруг казались влажными. Я открыл глаза… все было красным. Кейтлин исчезла. Наручники свисали со спинки кровати.

— К-Кейтлин?

Ничего. Кровать была пропитана чем-то похожим на кровь. Я натянул трусы и заметил ее юбку, все еще лежащую на пороге.

— Кейтлин!

Я лихорадочно огляделся, заглянул под кровать и отпрянул. Рот наполнился слюной, потом меня скрутило в рвотном позыве. Она была… Нет… Истории всегда рассказывали о костях, обглоданных начисто. Но то, что я увидел под кроватью… Там было знакомое лицо, частокол окровавленных ребер и разорванное тело, куски которого были разбросаны по полу. Ее глаза были открыты, такой знакомый взгляд был пустым и безжизненным, и я все пытался стереть его из памяти.

Меня вырвало. Выбежав из комнаты, я увидел себя в зеркале холла, полуголого, с размазанными полосами крови на левой стороне тела. Я знал, что не могу пойти домой в таком виде. Я не мог пойти домой в таком виде. Я не мог. Я не мог пойти домой. Я не мог пойти. Я ведь не мог?? Кейтлин была… У меня не получалось думать об этом, так что я просто ходил кругами, ошеломленный.

Я не мог. Я не мог.

Больше в голову ничего не приходило. Мне нужно было что-то… Нужен был кто-то. Я позвонил Эвану. Мы дружили с первого класса. Он поможет. Он придумает, что делать. Он скажет, что я сошел с ума, что у меня галлюцинации. И будет прав. Так ведь?

В трубке зазвучали гудки, потом сонный Эван принял звонок.

— Утречка, Ромео. Дай-ка угадаю. Ты не…

— Эван… Я… Дом Голода, он… он… Мне кажется, произошло что-то ужасное.

— Воу, бро, это звучит очень хуево. Что стряслось?

Я рассказал ему, что видел. Думаю, по голосу было ясно, что я не вру, как бы безумно ни звучал мой рассказ. Он велел мне оттереть кровь и валить оттуда.

— Я не могу просто оставить ее тут. Не в таком виде. Там столько крови и… и…

От мыслей о ней желудок снова скрутило, и я кинулся к кухонной раковине. Когда я снова взял трубку, Эван был на связи.

— Бэн, тебе нельзя оставаться. С ней был только ты. Подумай. Я понимаю, что это отстой и ситуация хуевая, но, ты думаешь, полиция поверит в то, что твою подружку съел Дом Голода?

Блядь.

— Слушай. Я тебя люблю, парень. Ты знаешь это. Если ты не свалишь, то отправишься в тюрьму. И за что?

После звонка я нарисовал в своем воображении с десяток разных сценариев последующих событий. В некоторых полицейские, выслушав меня, видели мой ужас и верили мне. Но в конечном счете эти сценарии выглядели такими же надуманными, какими выглядели для меня сами истории о Доме Голода. До сегодняшнего дня. Папа не верил этим легендам, и часть меня — взрослеющая часть — понимала, что и мне он тоже не поверит.

Я, как мог, попытался оттереть кровь с тела футболкой Кейтлин. Но ткань только размазывала ее, так что я попробовал открыть кран на кухне. Он зашипел, несколько раз плюнул, и в лужу едкой рвоты потекла струя коричневой воды. Я намочил футболку и попробовал еще раз, но этого было недостаточно. Чтобы принять душ, надо было подняться наверх. Пройти мимо Постели из Кровавой Губки. Мимо