Тут мобильный Эллиота снова завибрировал. Проверив номерзвонившего, он сунул трубку в карман и продолжал:

– В то время Сесил решил продвигать Эдварда в большуюполитику, и скандал разрушил бы все его планы, но и позволить «ничтожноймаленькой потаскушке» войти в семью было немыслимо. Такого он допустить не мог.Сесил пытался откупиться, но она продолжала настаивать на праве ребенка иметьзаконное имя, называться Уайаттом и воспитываться как Уайатт. Она нанялаадвоката, и, наконец, обе стороны пришли к согласию: Эдвард женится на ней занесколько недель до появления новорожденного и разведется сразу после родов.Она отказалась от всех прав на ребенка, передав его под опеку Сесила. Сесил, всвою очередь, обязался позаботиться, чтобы ребенок воспитывался, как подобаетУайатту, со всеми привилегиями, какие дают деньги и связи в обществе, а такжевключая лучшее образование, путешествия за границу и тому подобное. При этомона получала значительную сумму при условии, что никому ни слова не скажет отом, что случилось, и никогда не попытается вступить в контактезаинтересованными сторонами, в том числе и с собственным отпрыском.

Макнил поднял воротник куртки. Если нижней части тела былодовольно тепло, то уши превратились в ледышки.

– Очевидно, позднее Сесил передумал насчет внука, –пробормотал он, растирая руки, прежде чем сунуть их в карманы.

– Нет, он следовал букве, но не духу сделки. И хотясогласился, чтобы Митчел воспитывался со всеми подобающими Уайаттупривилегиями, какие дают деньги и связи в обществе, все же вовсе не имел ввиду, что в круг этих связей должна входить сама семья Уайаттов. Через неделю послерождения Сесил отослал Митчел а вместе с фальшивым свидетельством о рождении вИталию на воспитание в одну чем-то обязанную ему семью. Когда мальчикуисполнилось года четыре, Сесил вырвал его из привычного окружения и отправил вдорогой французский пансион. Позже он учился в частной швейцарской школе, апотом в Оксфорде.

– А парнишка знал свое настоящее имя? Или имя того, ктоплатил за его шикарное образование? – спросил Макнил.

– Семья, с которой он жил в Италии, рассказала парню толькото, что было велено: будто бы его подбросили на порог одного калифорнийскогодома, имя и фамилия наугад выбраны из телефонного справочника, а какие-тощедрые американские спонсоры регулярно платят за воспитание и обучение таких жеподкидышей, как он, взамен желая только одного – оставаться анонимными.

– Иисусе, – вздохнул Макнил.

– Если это жалость, оставьте ее для того, кто этогозаслуживает, – саркастически хмыкнул Эллиот. – Судя потому, что я слышал, юныйМитчел вовсю наслаждался жизнью и на все сто использовал свои возможности.Способный спортсмен, он преуспел в спорте, учился в лучших школах и был накороткой ноге с детьми из лучших европейских семей. После окончания колледжа онна редкость умно использовал свое образование, приятную внешность иприобретенные связи, умудрившись сделать кучу денег. Теперь ему тридцатьчетыре, и почти все его компании находятся в Европе. У него есть квартиры вРиме, Лондоне, Париже и Нью-Йорке. – Эллиот взглянул на часы и нахмурился,пытаясь разглядеть циферблат в темноте. – Не скажете, который час?

Макнил задрал рукав и глянул на большие светящиеся зеленыецифры своего «Таймекса».[1]

– Восемь сорок пять.

– Мне нужно идти. Хотя бы ненадолго появиться на вечеринкеСесила.

– Но как же Уайатт оказался здесь и сейчас после столькихлет? _ поспешно поинтересовался Макнил, стараясь максимально использоватьоставшиеся минуты.

– Семь месяцев назад, в начале июня, Уильям полез в старыйсейф, наткнулся на какие-то документы и был возмущен отношением отца и деда кбедному сводному брату. Он нанял детективов, и когда те обнаружили МитчелаУайатта в Лондоне, Уильям взял жену и сына и полетел в Лондон лично представитьих брату и объяснить, что произошло.

– Очень благородно с его стороны.

Эллиот закинул голову и взглянул на небо.

– Тут вы правы, – ответил он голосом человека, пытавшегосяскрыть свои чувства. – Уильям был действительно славным парнем, единственныммужчиной в этой семейке на протяжении многих поколений, которого никак нельзясчитать эгоистичным социопатом. – Он резко опустил голову. – Что тут поделать?Когда Уильям вернулся из Лондона, переполненный восторгами по поводупоразительных успехов Митчела, Эдвард и слушать ничего не пожелал, заявив, чтоне собирается иметь ничего общего с так называемым сыном, однако старый Сесилвпечатлился настолько, что попросил о встрече. Встреча состоялась в августе,когда Митчел приехал сюда якобы по делам. В ноябре исчез Уильям, и Сесилпопросил Митчела вернуться в Чикаго, чтобы они смогли узнать друг другаполучше. Как ни странно, старику так пришелся по душе блудный внук, что он дажепригласил Митчела на праздник в честь своего восьмидесятого дня рождения. Ну атеперь мне пора, – бросил он уже на ходу, направляясь к машине.

Но Макнил не отставал.

– Вы так и не сказали, почему мы держим Митчела Уайатта поднаблюдением, – напомнил он.

Эллиот резко остановился. Лицо словно окаменело, а в голосезазвенел лед.

– А разве я не сказал? По двум причинам: в сентябре, черезмесяц после трогательного воссоединения Сесила и Митчела, Эдвард, отец Уильямаи Митчела, упал с балкона тридцатого этажа и, разумеется, разбился. В ноябреисчез Уильям. По странному совпадению, согласно отметке в американском паспортеи отчетам Иммиграционной службы о прибытии в страну, Митчел Уайатт приезжал вСША как раз перед каждым печальным событием и почти немедленно уезжал послеочередной трагедии.

Макнил настороженно прищурился.

– Теперь часть картины вам ясна. Могу добавить, что Митчелпробыл в Чикаго две недели. Живет в доме Уильяма. Утешает его красавицу жену, иуспел подружиться с его четырнадцатилетним сыном, – продолжал Эллиот и, нескрывая омерзения, резко добавил: – По-видимому, Митчел Уайатт систематическиистребляет членов собственной семьи и перетягивает оставшихся на свою сторону.

– Считаете, он хочет загрести фамильное состояние? –заключил Макнил.

– Считаю, что гены Уайаттов произвели на свет очередногосоциопата. Полного и законченного. Хладнокровного, жестокого убийцу.

После его ухода Макнил снова забрался в «шевроле» вместе сЧилдрессом и долго смотрел, как машина Эллиота остановилась у перекрестка, вожидании пока группу гостей перевозили к дому. Седовласая женщина поскользнуласьв слякоти, и муж едва успел ее поддержать. Пара средних лет дрожала на холоде,пока нервные престарелые супруги с помощью служащих парковки пытались поднятьсяна высокую подножку «рейнджровера».