из Якутска нет ни от кого писем ко мне, а быть не может, чтобы не нашлось ничего написать ко мне, по крайней мере, о действиях комитета. А если кто из Вас писал от 23–24 марта, то этих писем мне уже однако не получить.

Чрез два дня, т. е. 5 апреля, располагаю отправиться из Иркутска и ехать прямо в Кяхту, где думаю встретить Пасху.

Яковлев[6] приехал из Питера и привез 10 иконостасов[7] готовых и 5 недоконченных еще, а остальные 9 он ожидает из Москвы — два иконостаса я у него видел. Очень хорошие. Он говорит, что они ему стоят гораздо дороже, чем он взял с нас, т. е. 35 р. — и действительно, они стоят более 50 целковых. Он просит прибавки, и я обещал ему, но не прежде, пока будут получены иконостасы все в Якутске.

По крайней его надобности в деньгах и по усиленной его просьбе, я дал ему денег 100 р. из полученных мною на Маче от г. исправника и, если Бог даст нам денег в Кяхте, то вышлю ему и остальные деньги по его счету 140 р. И потому Вы из Дух. Правления не высылайте ему денег без особенного моего уведомления.

Что то поделывает Ваш комитет и чем-то он порадует меня по прибытии моем в Аян, куда я предполагаю прибыть около 10 июля, если только состоится мир, в чем, кажется, сомневаться уже нельзя.

Вот уже и 4 апреля, но нет ни слуху, ни духу об ожидаемых нами 6 иереях и 10 причетниках. Приехал один только смотритель. Что это значит! Ужели не нашлось желающих? а ровно не слыхать и о 4 монашествующих.

На Амур завербовано в Иркутске только 3 священника и столько же причетников, из коих последние все и первые двое уже отправились за Байкал. О. Евсевию[8] и прочим скажите от меня поклон и благословение, а также Ивану Яковлевичу и Елене Федотовне, Петру Федоровичу и прочим со включением главы градского с гласным Ильею Гавриловичем.

Я, слава Богу, здоров, прощайте, до свидания, Господь с Вами. Не забывайте в молитвах Ваших

многогрешного Иннокентия А. К.

Апреля 4 дня. 1856. Иркутск.

Письмо 172

Возлюбленный мой о Господе, Отец Димитрий!

Письмо Ваше от 21 марта получил я точно там, где Вы предполагали, т. е. в Чите, в день моего туда приезда, т. е. 23 апреля.

Первое, о чем хочу писать Вам, есть наш комитет, так же, как и Вы начали письмо Ваше о нем же, а что сказать о нем! не знаю. Скажу только, что я относительно его нахожусь и в надежде, и в сомнении, в страхе и утешении. Бога ради, попросите от меня о.о. сотрудников постараться исполнить хотя половину назначенного мною к моему приезду, иначе не на радость я приеду к Вам.

Сострадаю скорби Вашей относительно Вашего домашнего положения. — Радуюсь и благодарю Бога, что Он восставил Вас с одра болезни Вашей, причиною которой были Вы сами.

Вы уже знаете, что, наконец, на земле мир — слава в вышних Богу! Но каков состряпан мир, мы еще не знаем; только видно из манифеста от 19 марта, что он для нас русских кисел и солон.

И поделом нам! Мы слишком замыкались. Не хотели никого и в грош ставить, и слава Богу, что Он смирил гордость нашу; иначе мы бы задрали голову еще выше, и, конечно, не видя ничего под ногами, хлыснулись бы в ров. Но теперь надобно поникнуть к земле, а между тем рассмотрим и под ногами и что у нас на ногах и на руках; в Москов. ведомостях от 6 марта Вы верно видели, что некоторые генералы и офицеры отданы под суд за беспорядки.

Страшная и срамная для нас русских эта вещь. Но это одна из 100 000. Говорят, Государь хочет сделать сильные реформы. Помоги ему, Господи, направить Россию на путь истины, правды, бескорыстия и проч. и проч.

Весьма хочется знать, что заключал в себе тяжеловесный пакет. Циркулярные указы, из коих Вам уже отправлена частичка, а более почти ничего. Писано мне выдать пособия едущим на Амур, а между тем в Иркутскую казенную палату не дали знать об этом, и потому я должен был сам искать деньги на означенный предмет.

На представление же мое от 2 декабря об увеличении духовенства на Амуре до 6 священников и 2 миссионера, 1 дьякона, я получил разрешение только здесь в Чите, впрочем, совершенно согласное с моими мнениями — спасибо им за это!

Радуюсь, что, наконец, ……[9] улус согласился на ругу, т. е. Петр Павлович. Да, это дело казусное.

Я, слава Богу, здоров, собираемся в путь водный, сухопутный скоро кончится. — Если все будет так, как я думаю, то я в Аян прибуду в первых числах июля, следовательно, и в Якутске могу быть в августе.

Скажите от меня пребольшой поклон и благословение многоуважаемому мною Константину Андреевичу[10], да укрепит его Господь в производимом им деле.

Поклонитесь также Ивану Яковлевичу, Елене Федотовне, Алексею Яковлевичу и Петру Федоровичу, новому главе Николаю Федоровичу с товарищи и отцам членам комитета на особицу.

Прощайте, до свидания! Господь с Вами! Мир и благословение всей Якутской пастве!

И не забывайте и в домашних молитвах многогрешного

Иннокентия, Архиеписк. Камчатского.

Апреля 25 дня. 1856. г. Чита.

Письмо 173

Милостивый Государь, Николай Димитриевич![11]

Воистину Воскресе! отвечаю Вам на приветствие Ваше в последнем Вашем письме. Целых четыре письма Ваши передо мною, на которые я еще не отвечал Вам. Какова неаккуратность! Простите, Бога ради: будьте уверены, что это не от равнодушия или забвения, а от случая. На первые два письма Ваши, от 6 февраля и от 7-го марта, я надеялся отвечать Вам лично, для чего я и прожил в Иркутске лишних три дня, в ожидании Вас до последней минуты, и очень жалею, что не остался в Иркутске еще на сутки. Тогда бы я увидел Вас лично и нареченную Вашу невесту, но этого не случилось: а быть может, для того, чтобы я увидел Вас обоих и с приращениями в Якутске… Дай бы, Господи! В письме своем от 7 марта Вы, между прочим, говорите, что «вообще много и много нужно бы передать на словах». Очень жалею, что из столь многого я ничего не знаю и, вероятно, не узнаю. Если можно, потрудитесь написать ко мне в Якутск; а