плоть, как крапива, когда она глотала, но она упрямо сдерживала их. Выпрямившись, она посчитала себя совсем взрослой… пока прерывистое дыхание не сотрясло ее, заставив влажно шмыгнуть носом.

Она бросила полный ненависти взгляд на Джорджа, провоцируя его посмеяться над ней. Если бы он это сделал, она столкнула бы его в эту яму.

Но вместо того, чтобы поддразнить ее, он удивил ее, подойдя и протянув ей свой носовой платок.

— Держи. Тебе, наверное, следует высморкаться или еще что-нибудь в этом роде.

— Спасибо, — сказала она, вежливо фыркнув, и отвернулась. Затем она вернула ему влажный, перепачканный грязью квадратик накрахмаленного белья.

Он сунул его в карман, затем целую минуту постоял рядом с ней, прежде чем снова заговорить. И было что-то почти успокаивающее в том, что он был рядом. Но она никогда бы ему этого не сказала.

— Итак, почему ты все еще на кладбище? — спросил он. — Ты ждешь, что что-то произойдет?

Она бросила осторожный взгляд в его сторону, задаваясь вопросом, откуда он мог знать такие вещи.

— Почему ты так сказал?

— Не знаю, — сказал он, внезапно обратив внимание на мох под ногами. Он потерся о него носком ботинка, перевернув его, чтобы обнажить похожий на червяков клубок молочно-белых корней под ним.

— Когда мой отец умер, я был уверен, что его нет в гробу. Я имею в виду, какой мужчина отправляется на обычную охоту, чтобы никогда не вернутся? Кроме того, мне не позволили с ним увидеться. И поскольку он всегда был тем, кто выскакивал из-за угла, чтобы напугать и посмеяться, я ждал. Подумал, что ты делаешь то же самое.

Он снова пожал плечами. Но теперь его плечи казались шире, даже очень широкими, изящно вписываясь в швы его сюртука. Она моргнула и уставилась на своего «врага», как будто видела его впервые.

— Я жду, — доверительно прошептала она, — когда папа закашляется. Он часто надолго задерживает дыхание, но всегда начинает дышать снова.

К ее удивлению, Джордж не посмеялся над ней. На самом деле, он казался задумчивым, когда смотрел на могилу.

— Какой у него рекорд?

— Ну, несколько дней назад, должно быть, прошел целый час, прежде чем он сделал вдох. Я тоже все это время задерживала дыхание, так что знаю, о чем говорю.

— Впечатляет.

Он кивнул, обходя ее и направляясь к вязу. Найдя точку опоры, он продолжал говорить, карабкаясь, как обезьяна с каштановыми волосами в костюме.

— Однажды я продержался два часа. Но я должен быть лучше в таких вещах. В конце концов, я теперь маркиз. А твой отец был всего лишь бароном.

Учитывая степень уверенности в его заявлении, она поверила ему. Тети часто говорили с такой же убежденностью, когда говорили ей, что питье теплого молока до последней капли перед сном поможет ей заснуть. Обычно это срабатывало.

За исключением сегодняшнего раннего утра, когда ей приснился ужасный кошмар.

Она представила, как ее отец просыпается, совсем один и не может дышать. В темном, обитом шелком гробу не было воздуха. И никто не мог услышать, как он кричит или колотит кулаками по нижней стороне крышки.

Она резко проснулась, крича и цепляясь за полог кровати. И когда тетушки ворвались в ее комнату в своих халатах и сбившихся набок чепцах с оборками, она умоляла их позволить ей поцеловать отца в последний раз, просто чтобы удостовериться.

Но было слишком поздно. Гробовщик уже заколотил крышку гроба.

Даже сейчас ее пробрала дрожь, когда она вспомнила свой сон, но она изо всех сил старалась этого не показывать.

Из мрачных облаков над головой падал слабый моросящий дождь. Подняв глаза, она прикрыла их рукой и увидела Джорджа, оседлавшего большую серую ветку и ползущего к узкому концу.

— Что ты делаешь? — спросила она, озадаченная его потребностью залезть на дерево в такое время. Мальчики были такими странными созданиями.

— Я заглядываю в яму, чтобы посмотреть, не шатается ли гроб. Чтобы наверняка знать, что он не пытается выбраться. Ты прислушивайся к его кашлю, а я буду наблюдать отсюда.

Элоди почувствовала, как медленно приподнимаются ее губы. До этого момента она и не осознавала, насколько умен ее сосед.

— Будь осторожен, Джордж.

Он сверкнул той дразнящей улыбкой, которую она ненавидела всю свою жизнь… по крайней мере, до сих пор.

— Беспокоишься обо мне, не так ли?

— Нет.

Но они оба улыбались, когда она это говорила, как будто они заключили союз. И Элоди, чувствуя себя теперь очень взрослой, задумалась, какие последствия мог иметь такой союз.

Некоторое время они прислушивались. По крайней мере, несколько часов. Или сколько бы времени ни потребовалось могильщикам, чтобы докурить свои сигары.

Время шло, и единственными звуками, которые она слышала, были поскрипывание ветки над головой и глухой стук ледяного дождя по холодной земле и дереву. Но ни единого кашля.

В нее начали закрадываться сомнения. Она крепко обхватила себя руками, пытаясь защититься от них, но, тем не менее, они овладели ею.

Ее отец не вернется.

— Быть сиротой не так уж плохо, — сказал Джордж сверху, как будто ее мрачные мысли долетели до него.

— У тебя по-прежнему будут слуги, которые будут приносить тебе чай.

— И у меня есть мои тети.

— Но они старые. Ты не можешь рассчитывать на то, что они еще долго будут рядом.

Она мрачно кивнула. Это было правдой. Тете Мэйв было сорок шесть, а тете Миртл — сорок два. Практически мумии.

— И ты всего лишь девочка, — добавил он, как будто это было худшим, чем может быть человек, — так что ты не унаследуешь свой дом, как я унаследовал свой. Тебя, вероятно, отошлют.

Она рассеянно посмотрела на кирпичный дом на холме и подумала о том, что ее могут оторвать от всего и от всех, кого она знала. Быть совсем одной в мире, вообще без кого-либо, было бы все равно, что оказаться запертой в гробу и похороненной под землей.

Поток горячих слез наполнил нижние уголки ее глаз, делая мир размытым и мрачным. Ее дыхание сбилось. Затем рыдание, которое она сдерживала все это время, наконец вырвалось на свободу.

— Ну вот. Я не хотел заставлять тебя плакать, — сказал он, отползая по ветке назад. — Ты не будешь одн — ооооо!

Без предупреждения ветка внезапно треснула. Последовал ужасный хруст. Затем она сломалась.

Все произошло так быстро. Только что Джордж был на дереве, а в следующую секунду он уже падал, осыпаемый щепками, клубок из рук и ног. Он приземлился на землю с такой силой, что она почувствовала дрожь сквозь подошвы своих ботинок.

Элоди