– Нет, – морщит он нос при виде яркоготомика, – извини, это сказки.

Семен тоже весьма равнодушно пробегает мимо полок. Поповупринадлежат несколько газет, пара журналов и радиостанций, поэтому, оказавшисьдома, он сразу орет:

– Нет, только ничего напечатанного на бумаге, дайтеотдохнуть! Сжальтесь, уберите книги, скомкайте газеты и разрубите топором всеговорящие приборы в доме!

Томочка берет в руки только любовные романы. Еще одна стенав нашей квартире забита этими «розовыми слюнями». Меня тошнит от них уже навторой странице, но подруга, затаив дыхание, следит за приключениямилюбовников. Однажды я не утерпела и, глядя, как она, уставившись в книгу, тащитко рту вместо чашки с чаем бутылочку клея, сказала:

– Неужели так интересно?

Томуся подняла на меня отсутствующий взгляд, секундунепонимающе смотрела в мою сторону, потом с жаром воскликнула:

– Очень.

– И чего глаза портить, – фыркнула я, – сразупонятно, что Он на Ней женится. Как только тебе подобная дрянь можетнравиться?!

Томочка вздохнула и, не отвечая ни слова, вновь уставилась втекст. Подруга на редкость интеллигентна и патологически незлобива, поругатьсяс ней просто невозможно. Я не помню, чтобы она сказала о ком-нибудь злое слово.Знакомые зовут ее «Бюро неотложных добрых дел», а их у нас наберется сотни три.Кстати, именно благодаря Томочкиной привычке лететь сломя голову всем на помощья и осталась сегодня дома одна-одинешенька. Позавчера Кристина отправилась надачу к своей ближайшей подруге Леночке Рыклиной, Семен с головой погружен виздательские проблемы, Олег, как всегда, искореняет преступность. Тамара жеунеслась в квартиру этажом ниже, к Маше Родионовой. Она родила девочку и рыдалав телефон:

– Томочка, умоляю, приди! Она такая маленькая, я боюсьее даже в руки взять!

Почему потерявшая всякий ум от стресса Родионова обратиласьк Тамаре, у которой никогда не было грудничков, понять трудно. Но Томамоментально подхватилась и полетела.

– Чем ты ей поможешь? – попробовала я остудить пылподруги.

– Ерунда, – отмахнулась та, – сейчас куплю вмагазине пособие по уходу за новорожденными.

Клюнув меня в щеки, она выскочила к лифту, крикнув подороге:

– Скажи Сене, что чистые рубашки в шкафу!

Я только вздохнула. Наши мужья еще те кадры: если необнаружат на привычном месте нужной одежды, им в голову могут прийтинестандартные решения. Однажды Семен на моих глазах принялся распаковыватьпакет.

– Новую рубашку купил? Красивая, – одобрилая, – только зачем тебе опять белая? Их в шкафу и так штук тридцать!

– Понимаешь, Вилка, – вздохнул Сеня, – оникуда-то пропали.

– Как это? – удивилась я. – Вчера Томагладила их весь вечер.

– Нету, – разводил руками приятель, –исчезли.

В полном недоумении я распахнула шкаф. Рубашек там,действительно, не было.

– Ой, – вскрикнула Тамара, – случайноповесила в свое отделение. Сеня, ну почему ты соседнюю дверку не открыл?

– Зачем? – удивился Семен.

– Ну поискал бы там свои рубашки…

– Да? – протянул Сеня. – Наверное, ты права,а я подумал, что их выкинули, и купил новые.

У Олега свои особенности. Не далее как позавчера Томусяобнаружила его на кухне, где он самозабвенно поедал отвратительный китайскийсуп из пластиковой упаковки.

– Дай сюда, – возмутилась Томочка, – зачемвсякую дрянь в желудок засовываешь?

– Так больше ничего нет! – преспокойненько ответилОлег.

– Как это? – удивилась Тома. – Смотри, вхолодильнике печенка со сметаной, картошка, грибной суп…

– Да? Но ведь это все греть надо, – протянул нашмайор, – а лапшу залил кипятком, и готово!

– Ясно одно, – говорила мне вечером Томуся, –мужья погибнут без нас, как цветы в пустыне. Один будет все время покупатьновую одежду, пока не разорится, а другой скончается в голодных муках возленабитого едой холодильника: дверцу-то еще открыть нужно!..

При этом и Сеня, и Олег весьма удачно занимаются своимделом, впрочем, по большому счету, их ничего, кроме работы, не интересует.Таких ненормальных называют трудоголиками.

Оставшись одна, я пошаталась бесцельно по квартире. Следовалоубрать комнаты, но было лень. И вообще, зачем гонять пыль с места на место?Какое-то крайне непродуктивное занятие: завтра она опять осядет на телевизоре ина полках… Ну зачем зря тратить силы? Тем более что Сеня и Олег все равноничего не замечают, а тяга к порядку совершенно не является отличительнойчертой моего характера. Лучше съезжу-ка я на Каретный Ряд. Там находитсяфирменный магазин одного из московских издательств, где меня, постоянногопокупателя, встречают с распростертыми объятиями.

Лето в этом году выдалось дождливое. Натянув джинсы ифутболочку, я прихватила зонтик и поехала в центр. Любимая торговая точка наэтот раз порадовала сразу девятью новинками. Набив сумку доверху, я вышла измагазина и бездумно двинулась по улице по направлению к метро «Тверская». Вдругиз огромной темно-серой тучи, нависшей над городом, блеснула молния, раздалсяраскат грома, и на асфальт сначала упали тяжелые редкие капли, а затемобвалился тропический ливень. Взвизгнув, я влетела в небольшой продуктовый магазинчики встала у витрины.

Внутри оказалось полно народу. Теперь, когда продуктами неторгует только ленивый, редко в каком месте встретишь такое количество жаждущихсыра. Впрочем, было в этой толпе покупателей что-то странное. Вся она состояласплошь из потных женщин с огромными красно-белыми баулами в руках. Двепродавщицы, стараясь быстро и ловко обслужить клиентов, крутились, словноигрушечные зайчики, снабженные батарейкой «Энерджайзер». Я невольно вслушаласьв их разговор с покупательницами и удивилась: очень уж странно они объяснялись.

– Теперь кофе, – пробормотала стоявшая у прилавкабаба.

– Только 250 граммов в пластиковой коробочке.

– Хорошо, сахар.

– Один килограмм, только песок, рафинад не положен.

– Еще карамель.

– Два кило, обертки разверните и бросьте в урну;кстати, бульонные кубики тоже разденьте!