Я разинула рот. Но баба послушно отошла к окну и приняласьосвобождать «Гусиные лапки» от одежды. Во мне проснулся интерес. Зачем онапроизводит эти дурацкие действия? Но следующая покупательница выполнила ещелучший номер. Получив блок «Золотой Явы», дама принялась потрошить красивыеаккуратные пачки. Сигареты она укладывала в простой полиэтиленовый пакетик.Третья тетка самозабвенно вытряхивала спички из коробков, потом отодрала открышек «чиркалки» и сунула их к деревянным палочкам с разноцветными головками.Тут уж я не утерпела и поинтересовалась у продавщицы, тоскующей в винномотделе:

– Это что, клиенты из психиатрической лечебницы,осуществившие массовый побег?

Но женщина даже не улыбнулась. Она поглядела на меня неумелоподмазанными выпуклыми глазами и ответила:

– Не надо смеяться: от сумы и от тюрьмы не зарекаются.Видите вон тот желтый дом?

Я кивнула.

– Это Петровка, 38, а за железными воротами – ихследственный изолятор, его с улицы не видно. Посадят человека, а родственники,в основном матери и жены, бегут к следователю и узнают, что им можно изпродуктов передать. Ну и к нам… Мы уже все их правила изучили: ничего в железеи стекле нельзя, сигареты без пачек, россыпью, чай без упаковки, шоколад иконфеты без оберток… Так весь день и консультируем, даже ассортиментспецифический подобрали.

Я растерянно глянула в окно. Пару раз заходила к Олегу наработу. Собственно говоря, мы и познакомились с ним в его кабинете на Петровке.Но проходила я всегда через центральные ворота, на боковую улочку незаглядывала. Так вот оно что – там следственный изолятор. Конечно, должны жеарестованные где-то находиться, и у многих из них есть родственники,переживающие за судьбу непутевых сыновей, мужей и внуков. Впрочем, небось там иженщин полно.

– Вот уж горе так горе, – не успокаиваласьпродавщица, – заведующая даже аптечку завела: кое-кому плохо бывает,сердце прихватит или давление подскочит. У нас в магазине люди пару раз в обморокпадали. Вон, посмотрите на ту, второй час стоит, уж гляжу на нее, гляжу, боюсь,сейчас рухнет.

Я проследила взглядом за ее рукой и увидела в самом углукафетерия, у высокого круглого стола девушку с лихорадочными красными пятнамина лице. Глаза незнакомки тоже покраснели, нос распух, время от времени онавытаскивала бумажный платок, промокала слезы, но они опять цепочкой бежали пощекам.

Острый укол жалости пронзил мне сердце. Кто у нее там? Муж?Брат? Отец?

– Ой, бедолага, – вздыхала продавщица, – небосьденег совсем нет: пустой кофе выпила, а сахар не в стаканчик положила, а таксгрызла. Есть, наверное, хочет, а купить не на что. Может, из провинцииприехала…

Внезапно я приняла решение и подошла к девушке.

– Простите, могу я вам чем-то помочь?

Молодая женщина опять вытерла лицо и ответила:

– Нет, спасибо.

– А все-таки, – настаивала я.

– Нет, нет, не беспокойтесь.

– Ничего себе, вы плачете здесь уже второй час. Можетбыть, нужны деньги? Возьмите, тут пятьсот рублей. Немного, конечно, но, может,хоть на что-то хватит!

Внезапно девушка печально улыбнулась.

– Вы рискуете, протягивая деньги незнакомому человеку.Вдруг возьму? А потом не верну…

Я спокойно ответила:

– Даю вам эту не слишком крупную сумму просто так, безотдачи. По своему опыту знаю, как плохо без денег.

Собеседница вздохнула:

– Спасибо, но у меня с финансами полный порядок, воттолько…

Она замолчала.

– Только что? – тихо спросила я.

– Смелости не хватает, – вздохнула девушка, –надо бы перейти через дорогу и войти вон в то милое заведение, но, увы, никакне соберусь с духом.

– Очень надо на Петровку? – осторожнопоинтересовалась я.

– Похоже, да, – пробормотала собеседница, –мне даже бумажку дали.

Она постучала по столику картонным прямоугольничком, похожимна визитную карточку.

– Что за бумажка? – полюбопытствовала я.

– Да ведь милиционеры теперь известно какие, –вздохнула девушка, – взяточники и негодяи. Вот приятели и посоветовалиодного – Куприн Олег Михайлович. Говорят, денег не берет, дурак, наверное.

– Никакой он не дурак! – возмутилась я. –Если есть проблемы, идите смело, обязательно разберется.

– Вы его знаете?

– Да. Ступайте, не бойтесь.

– У меня дело очень щекотливое, непростое.

– Разберется.

Девушка глянула на меня:

– Спасибо, пожалуй, и впрямь пойду, прощайте. Кстати,меня зовут Полина.

– Очень приятно, Виола. Да, когда заглянете в кабинет кКуприну, передайте привет от Виолы, тогда он будет с вами еще более любезен.

– Спасибо, – повторила Полина, – и пора,наверное, а то у меня дома сестра сидит одна, инвалид она. Обычно так надолгоне оставляю, а тут вот пришлось. Ну, я пошла.

Она помахала мне рукой, выскользнула из магазина,приблизилась к припаркованной у тротуара небольшой машине, кажется, «пятерке»цвета спелого помидора, села на место водителя, захлопнула дверцу, и в ту жесекунду раздался невероятной силы взрыв.

Сначала в небо абсолютно тихо взметнулся столб огня и дыма,потом послышалось оглушительное «бум». За моей спиной зазвенели бутылки,покупательницы и продавщицы оглушительно заорали, на улице завылисигнализациями машины. Большие стекла витрин магазинчика задрожали и абсолютнобеззвучно обвалились. Дождь мелких осколков осыпал меня с головы до ног. В носсразу ударил запах гари, бензина и чего-то отвратительного, больше всегопохожего на аромат пережаренного мяса.

На противоположной стороне Петровки остановился троллейбус,водитель выскочил и принялся поливать бушующий кошмар пенной струей изогнетушителя. К нему присоединились еще несколько шоферов. Оказывается, многиемосквичи послушно следуют правилам и возят в багажниках средствапротивопожарной безопасности.

Но огонь полыхал вовсю. Наконец, истошно воя, примчаласькрасная машина и пришли четыре милиционера. Им даже не понадобился автомобиль.Инцидент случился прямо под окнами их конторы.