— Вот, пожалуйста, не надо сейчас про больное, — девушка выставила вперёд руки. — Я видела Пугачёва. Сегодня вечером. В Клубе выдающихся охотников.

— Ооо! Что ты забыла в этом сборище хвастунов? Там же кого только нет, с открытием границ. А если опять покушение?

— Покушение на дочь главы клана? Ты чего, папа? Это табу, и все об этом знают! — Марина не удержалась, чтобы не уколоть отца его же оружием.

— Ты забываешься, — граф выпустил руки дочери и отошёл к окну.

— Я-то как раз ничего не забываю! Пугачёва арестовали в самый разгар вечера. Его обвинили в каком-то убийстве.

— Ну так и поделом. Убийцам место в тюрьме, — отрезал граф.

— Ты сейчас серьёзно? Забыл, как сыск штопает дела? Там всё заранее было спланировано. Как в спектакле. Даже здание окружили. Не удивлюсь, если в этом замешан Шувалов.

— Какой ему от этого прок? Привлекать такие силы ради какого-то там мальчишки.

— Он окунул тебя в грязь! Как ты этого не понимаешь⁈ Теперь все знают, что в вашем споре последнее слово всегда за Шуваловым, а граф Тимирязев как обычно предпочёл отмолчаться.

Алексей Владимирович развернулся и внимательно посмотрел в глаза дочери. А ведь она права! Как он сам не увидел этого? Неужели потерял хватку? Эта плешивая собака Шувалов давно подбирается к его роду, и нападение на дочь — всего лишь одна из сотен подобных провокаций.

Нельзя оставлять без внимания этот ход. Нужно ответить. Как-то, да ответить.

— И что ты предлагаешь? Вытащить этого Пугачёва?

— По крайней мере, это будет хоть какая-то благодарность за его поступок, — Марина внутренне ликовала, но никак не показывала этого внешне.

— Хорошо, — с некоторым сомнением ответил граф, — я обязательно позвоню утром Огородникову. Он не последний человек в юстиции. Думаю, его заинтересует эта история, и он поможет.

— Папа! — воскликнула Марина. — Ты неисправим!

— Да, прости, дорогая, — граф схватил со стола колокольчик и принялся трясти им, как при пожаре.

Через несколько секунд дверь распахнулась и в кабинет вбежал запыхавшийся Елисей.

— Изволите отужинать, ваша светлость?

— Какой ужин, когда такое творится? Машину готовь. Через пять минут выезжаем!

* * *

В первый раз дверь открылась часа через три после захода солнца.

За те пару секунд, что в камеру падал неверный свет, в щель протиснулись три тени. Они отошли к стене и замерли. На какое-то время наступила тишина, а по мне скользнул рассеянный луч фонаря.

Потом дверь, скрипнув, закрылась.

Снова стало темно, но это не помеха — я успел восстановить треть энергии, и сейчас с интересом наблюдал за происходящим при помощи магического зрения. В отличие от меня, гости не могли видеть — потребуется как минимум полминуты, пока глаза привыкнут к темноте.

Один из них вытащил из рукава что-то похожее на шило и взвесил его в руке. Двое других по-прежнему стояли неподвижно.

Когда убийцы проникли в камеру, я притворился спящим и даже раскинул в стороны руки, для большей убедительности. Сейчас же я был готов за долю секунды усыпить любого из них.

Парень слева обладал слабеньким даром, скорее на уровне адепта, но точно уж не подмастерья. Будет смешно, если он окажется огневиком и случайно спалит себя и своих сообщников. Но вряд ли до этого дойдёт дело.

Тридцать секунд истекло, и троица, как по команде, сдвинулась с места.

Двое начали заходить с боков, а третий шёл прямо, держа шило на изготовку.

Когда расстояние между нами сократилось до метра, я просто вытянул в стороны руки и схватил убийц за лодыжки.

Послышался звук падающих тел. Парень с шилом на секунду замер, и сообразив, что это упали его сообщники, бросился наутёк. Ну как «бросился»? Врезался телом в дверь и начал барабанить по ней всеми конечностями. Никто, конечно же, ему не открыл.

Слушайте, ну это как-то обидно даже. Прислать на такое дело трёх дилетантов надо ещё додуматься. Ладно хоть шило одному дали, и то он почему-то передумал им воспользоваться.

— Не шуми. Разбудишь всех, и нас посадят в карцер, — я схватил оставшегося убийцу за шею и сразу же поймал его обмякшее тело. — Приляг лучше, поспи.

Как бы мне ни хотелось всех их сразу обратить в нежить, делать я этого, разумеется, не буду. Глупо изобличать самого себя, сидя в клетке, из которой невозможно выбраться. Рано или поздно, посылать ко мне станет некого, и нападения прекратятся. А потом настанет утро, и им придётся меня выпустить. Хотя бы для того, чтобы провести допрос, или как здесь принято по закону поступать с задержанным.

Выждав для порядка ещё минут десять, я решил, что есть смысл отомстить за такое с собой обращение.

Энергии у меня теперь достаточно — хватит до самого утра, так что можно потренировать ядро и прокачать каналы.

Я уселся посреди комнаты и закрыл глаза. Где вы, мои ангелы мести?

Голуби нашлись в квартале от жандармерии. Покружив некоторое время в поисках меня, они уселись на ближайшую крышу и замерли.

У простейшей животной нежити есть одно очень полезное качество — режим энергосбережения. Если от хозяина долго не поступает указаний, а по поведенческому слепку нет никаких задач, она впадает в некое подобие транса.

Вот и сейчас, уже добрую половину ночи на коньке крыши какого-то склада сидели двое пернатых. Они заняли самые удобные места, чем сильно нервировали своих живых собратьев, и те, в отместку, выщипали у них все перья.

Проклятье! Хотел изучить окрестности с высоты птичьего полёта, но теперь не получится. Без перьев летающие голуби будут выглядеть странно, да и поднять их в воздух, не используя заклинание левитации, проблематично. А таким, к сожалению, я не обладаю.

Придётся идти пешком. Не прекращать же из-за такой мелочи тренировку. Я влил в голубей немного некроэнергии и повёл их вдоль конька.

Так, что же мне такого сделать?

Остановившись на краю крыши, я осмотрелся. Впереди стояло здание жандармерии, к стене которой примыкала какая-то гудящая будка. Во все стороны от неё отходило множество проводов. Не уверен, но кажется, благодаря этому гудению везде вокруг есть свет. Это что-то сродни энергии молнии.

Следующий вопрос. Как добраться до будки? По прямой до неё метров семь. Долететь я не могу, допрыгнуть тоже.

Ещё раз пройдясь вдоль края крыши,