Осдар, унаследовавший огненную сущность отца, мне даже не дальний родственник, я редко с ним встречалась, проводила не так много времени, но настолько его впечатлила, что его пластичное драконье тело перенимает мой облик: серебро волос (впервые настоящий мой цвет проявился, когда Осдар оказался у меня на руках и расплакался: мои волосы посветлели рефлекторно, Осдара это привело в восторг, он с таким удовольствием трепал посветлевшие пряди, что впредь я приходила с серебряными), стальной цвет глаз Сиринов, тот же подбородок и форма бровей. Если так будет продолжаться, то он вырастет больше похожим на Сиринов, чем на родных мать и отца. Если бы не огненная чуждая моему роду магия, я давно могла бы перевезти его в Эёран как своего сына.

И вот теперь Халэнна, настолько дорогого Осдару, что произошли изменения во внешности, больше нет, есть драконесса в строгом тёмно-синем платье с серебряным шитьём. И моё сердце противно сжимается. Снова меня накрывают чувства ненужные и глупые, страхи, непонятные сожаления о том, что скоро я перестану что-либо значить для Осдара, превращусь в смутное воспоминание, далёкий сон.

Продолжая теребить прядь, он внимательно меня разглядывает.

— Приветствую тебя, Осдар, — улыбка у меня, похоже, получается нервной, уголок губ дёргается.

Осдар смотрит с любопытством, продолжая крутить прядь. Элор его не трогает, поглядывает на него искоса и очень кратковременно, почти полностью сосредоточив внимание на мне.

Мне совсем, ужасно не по себе.

Не сводя с меня взгляда, Осдар осторожно шагает вперёд. Двигается немного по дуге, и я на кресле разворачиваюсь вслед за его перемещением. Наконец, мне приходится привстать и развернуть кресло. Осдар обходит стол и останавливается напротив меня. Я сижу. Сердце странно замирает, хотя этот ребёнок мне чужой, у него будут другие родители, и…

— Ты тепер-рь… тётя… — произносит Осдар задумчиво.

— Да, — киваю я.

Он шагает вперёд, и это почему-то воспринимается неожиданно, а Осдар привычно забирается мне на колени. Малюсенькие ручки проскальзывают мимо моих щёк, и пальцы зарываются в пряди.

— У тебя такие длинные волосы…

— Да, — нервно улыбаюсь я.

Малыш смотрит на меня своими ясными-ясными Сириновскими глазами, мнёт пряди. Подаренный мною амулет защищает его от невольного транслирования мыслей, и я не лезу в них, хотя могу. Я не двигаюсь под его изучающим взглядом. Внимательным-внимательным. Малюсенькие пальчики накрывают моё лицо. Такие нежные, тёпленькие, с проступившими от волнения красными коготками. Они теребят ресницы, брови, Осдар потирает мой нос. И это словно окончательное его убеждает — Осдар крепко-крепко меня обнимает:

— Это ты…

Он путается коготками в моих волосах, но обнимает. Признаёт. Я обнимаю малыша в ответ, его светлые волосы лезут мне в нос.

И Элор вроде бы успокаивается, прислоняется к косяку и даже выдаёт тёплую улыбку. Убедился, что я детей не ем?

— А ты меня покатаешь? А хор-рнор-рда покажешь? А сад покажешь?

Трепеща крыльями, Осдар засыпает меня вопросами: а как я превратилась в тётю? (Это был маскарад). А он тоже сможет превратиться в девочку? (Элор давится смехом и уверяет, что это невозможно, только Лину не надо говорить). А кто такой Лин? (Ты с ним позже познакомишься, это такой весёлый дракон — по версии Элора). А почему я не приходила? (Увы, дела — не рассказывать же ребёнку о войне). А правда, что хорнорд большой, мохнатый и добрый? (Элор предлагает убедиться на практике). А правда…

«Лучше бы я на полке лежал в тишине», — ворчит Жаждущий, два дня назад благополучно найденный мною в саду под кустом («Ну, раз нашла — так и быть, прощаю», — смилостивился он). Практически сразу со стены дворца сползла Многоликая, и теперь они снова меня сопровождают.

— Хор-рнор-рда покажи! Хор-рнор-рда! — Осдар начинает скакать на моих коленях, выставляя меня столь же недостаточно строгим воспитателем, как и Элора.

— Только веди себя осторожно и над животным не издевайся, — предупреждаю я и поднимаюсь прямо с ним на руках.

Ставлю его на стол (нет, я не буду думать о том, что делал со мной Элор и на этом столе тоже), разворачиваюсь. Осдар привычно запрыгивает мне на спину, согревает собой, обхватывает руками. Только длинные волосы немного мешаются, их то и дело пережимает.

— Впер-рёд! — задорно требует Осдар.

И взгляд Элора, его улыбка окончательно теплеют… Похоже, сегодня меня ждёт разговор на тему брачных недель… и дракончиков.

Ездовой Бешеный пёс — это зрелище не для слабонервных. Поэтому такие фокусы я выделывала только в другом мире, где никто — даже Энтария — не знал, на ком катается малыш.

Зато ездовой драконессой я могу быть спокойно и без оглядки: бегать по коридорам дворца под весело звенящий голосок «Быстр-рей! Быстр-рей!», перепрыгивать ступени, скакать через кусты и горы вывернутой строителями земли, через блоки привезённых каменных плит, мимо котлована, в котором копошатся имперские маги-строители.

Не знаю, как к подобному поведению относятся люди, но для нас, драконов, безопасное для окружающих и нас развлечение с малышами норма, оправдывающая любые ребяческие выходки.

Элор весело несётся за нами, подбадривает выкриками, аплодирует за особенно ловкие и высокие прыжки. Иногда обгоняет, чтобы посмотреть на нас с боку или спереди. Я стараюсь не смотреть на него: это слишком странно и непривычно, потому что с Осдаром мы обычно играли вдвоём.

Вдвоём бегали по просторному саду, по живописным развалинам в самом его углу, пугали обитавших в пруду рыб прыжками по листьям кувшинок (я поддерживала их телекинезом, но со стороны это выглядело обычным укреплением водной поверхности).

Теперь нас трое. Парк другой. И помимо рыжего спутника полно зрителей. Я стараюсь не думать об этом, но ощущаю на себе многочисленные взгляды из окон дворца. Строители, копающиеся в глубинах котлована, по очереди следят за нами, видимо, опасаясь внезапного вмешательства или спонтанных проявлений магии Осдара.

Но Элор самое яркое отличие от обычных игр. Самое значимое. И я не могу избавиться от ревности, потому что Осдар смеётся его замечаниям, Осдар смотрит на Элора, ему улыбается так же, как мне. И, в конце концов, просит разрешения покататься на его спине.

Причин отказывать нет, не признаваться же в том, что сердце кольнул холод: у Элора все шансы меня затмить.

Осдар радостно перебирается на его широкую спину, запускает когтистые пальчики в рыжую гриву.

— Н-но! — весело погоняет он и даже присвистывает.

Элор срывается на бег, а я… я остаюсь, провожаю его стремительную фигуру взглядом. Осдар радостно взвизгивает: Элор бежит быстрее меня. А ведь я… я могла бы бежать быстрее, чем Элор сейчас. Особенно если задействовать усиление и телекинез.

Радостный детский смех опять разливается по саду. Элор с наездником исчезает между деревьев, слышен только заливистый хохот Осдара. И вдруг он начинает приближаться.