Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что они, не люди что ли? Это даже по меркам полицейского отделения премия года. Им нужны были подробности – ну чисто поржать и обсосать детали. Они даже проститутку эту с собой привозили, только я не понял, зачем.
Меня нагоняет неожиданная мысль. Настолько неожиданная, что я оборачиваюсь вместе с креслом. В ординаторской становится тут же тихо.
Проститутку привозили? Вот это я промахнулся с составлением психологического портрета. «Там все в крови было… Я так испугалась». Теперь я знаю, как выглядит испуганный крокодил.
– Жень, ты эту проститутку видел?
– Ну, так, мельком.
– Мелкая, черненькая?
– Не. Высокая, с губищами такими, – Женька издает чмокающий звук. – Как после вакуумного отсоса. Блондинка. Хотя… может парик.
Может, и парик. Но рост другой. И губы у «мы вместе» нормальные, человеческие.
– А что? – осторожно спрашивает кто-то.
Пожимаю плечами. Имеют право знать. Это тоже элемент обучения.
– Да приходила тут уже одна дама по его поводу. Я грешным делом подумал о том, что отстал от жизни. И не в курсе, насколько шагнул вперед сервис у нынешних проституток – в больничке навещают.
Снова раздаются смешки.
– А, я знаю, кто это! – торжествующе восклицает Евгений. – Это подруга укушенного.
– А она-то тут каким боком? Или у них там тройничок был? И она на камеру все снимала?
– Не, она к самому финалу прибежала. Когда вокруг кровища, а ее бесценного на носилках в скорую грузят.
– А что, полицейские ей пикантные подробности не сообщили?
– Может, не сообщили. А, может, в ее глазах – не виноватый он, она сама пришла. Безвольная жертва обстоятельств и все такое. Кто этих баб разберет.
Я оборачиваюсь обратно к компу. Деталей мне более чем достаточно, и я возвращаюсь к отчетам. А ребята за моей спиной еще какое-то время обсуждают «минет года».
***
– Ты точно мне все рассказала? Может, какие еще смачные подробности утаила?
– А ты точно мне подруга?
Алька бессердечно смеется, прихлебывая яркий и, наверняка, вкусный облепиховый чай с веселым кружком апельсина. А мне ничего в рот не лезет – уже третий день.
– Я тебе не подруга, я тебе друг! Инчик, попробуй найти позитивное в этой истории.
– Что, например?
– Например, что не ты на месте этого тюбика. И это не ты в больнице сейчас.
– У меня нет того, что можно было откусить!
Алька с шумом прихлёбывает чай, впивается зубами в круг апельсина, плотоядно усмехается.
– Я уверена, там и жрать-то нечего было.
И я, наконец, смеюсь. И тоже заказываю себе чай – черный с имбирем и лимоном. Самое то по нынешней погоде. Апрель в этом году с амнезией – не помнит, что он как бы весенний месяц.
Такими, смеющимися, застает нас Римма. Садится на свободный стул, плюхает рядом безразмерный шоппер.
– Гражданская панихида по безвременно покинувшему нас члену, судя по вашим рожам, закончена? Кто ж такое дело чаем отмечает?
– Середина дня, всем еще работать, – Альбина толкает к Римме папку меню, но та даже не смотрит на нее.
– Ну, не всем, – не могу не уточнить я.
– Ой, вы посмотрите на нее. Неделю без работы – и уже унылое лицо, очей очарованье. Сама ж оттуда ушла. Двойной эспрессо, – бросает Римма официанту и, без перехода, уже мне: – А я тебе говорила, что он мутный.
– Как может быть мутным человек, который работает в ипотечном отделе банка? Знаешь, как в банках проверяют? У него кристальная репутация.
– Ну да, ну да. Вот эти все из себя кристальные и правильные потом р-р-р-раз – и срываются с резьбы.
Я не спорю, потому что бессмысленно. И потому что подруги правы. Хотя они необъективны, потому что Миша им не понравился с самого начала. Римме – потому что зануда и тупой, а Альбине – потому что зажал ей за кофе заплатить при первой встрече. И чем дальше, тем больше. Так что сейчас у моих подруг праздник. А у меня – у меня все еще панихида.
Я думала, такие ситуации придумывают сценаристы. Ну, чисто чтобы поржать. Когда это случается в реальности, тебе вообще не до смеха.
Я всю жизнь, по крайней мере, сознательную, тусуюсь с парнями. Техническая специальность в университете, после учебы работа тоже больше с мужиками. И ничего, и вывозила, и вывожу все эти чисто мужские, якобы, штуки! Но когда я увидела на бетонном полу парковки ярко блестящие в свете фонариков пятна крови – оказалось, что я прям девочка-девочка. Сползла по стенке, меня какой-то дядечка-полицейский в последний момент за шкирку поднял.
Да как-то?! Да что тут случилось?!
Мне потом объяснили – что. Правда, объяснили поздно. Когда я уже успела себе сочинить версию разбойного нападения на Мишу и ранения в область паха. Уже успела съездить в больницу и поскандалить с хирургом, оперировавшим Михаила. Врач оказался настоящим хамом, хотя, наверное, внутренне ржал над моими попытками что-то узнать про Мишу. Ну да, он-то наверняка знал все детали. А я – нет. Я о них узнала только в полиции. Там надо мной ржали, уже не стесняясь. И жадно наблюдали над моей реакцией. Это ж любимое развлечение – смотреть на то, как кто-то облажался. А я облажалась.
Я вздохнула.
– Хватит, Ласточка, не ной, – фыркает Альбина. – Нашла я тебе работу, нашла.
Мы дружим еще с университета. И, хотя специальность была у нас одна, востребованная – информационные технологии – разбросало нас в итоге по очень разным направлениям. Альбина матерый хэдхантер, специализируется именно на подборе ИТ-кадров. А Римма – гроза кодеров, не менее матерый куашник (в ИТ – тестировщик программного обеспечения). А я в этой компании человек с лопатой. В смысле, твердо стою на земле. И в свои тридцать два имею опыт ИТ-директора, и не где-нибудь, а в казначействе. Чуть не сдохла от тоски там.
Именно во время работы в казначействе я и познакомилась с Мишей. Пришла в банк ипотеку
