черточка этого рисунка под названием «Я», меня больше не будет. Я исчезну. Окончательно.

Вот только этого не произошло. До того, как «Я» стерлось, меня выдернули из тьмы. Чья-то чужая и могущественная воля.

А чья, я узнал через мгновение.

— Очухался, смертная душонка? — Голос, прогрохотавший в космическом вакууме, стал для меня полнейшей неожиданностью.

Передо мной выросла гигантская фигура, состоящая из сверкающих цифр и…звезд? Галактик? Всего вместе? Похоже, именно это существо и вырвало меня из растворяющей воспоминания тьмы.

Этот сверкающий силуэт ежесекундно менял обличье, становясь на краткий миг то одним, то другим божеством, причем я понимал, что он копается в моей памяти. Наконец, он принял наиболее миролюбивое в моем понимании обличие. Обличье Будды. На этого пузатенького просветленного с оттянутыми ушами мне при жизни всегда было приятно смотреть. Смотришь на него, на его статуи, и сразу понимаешь: вот познал он что-то такое, от чего ему и весело, и грустно. Какую-то тайну жизни.

— Образ из твоей памяти взял: прими я настоящий облик, твоя душа бы разрушилась от страха.

Я попытался произнести хотя бы одно слово….но…попытка провалилась, будто у меня отняли голос.

— Ты это, сильнее потужься, ну как роженица. Поднажми, и выйдет заговорить. Частая проблема тут.

К моему удивлению, «потужиться» сработало.

— Кха…— выдохнул я с облегчением. Мой голос, наконец, прорвался наружу.

— Итак, ты мертв.

— Кха…да… Я помню свою смерть…

— Так вот, — продолжила огромная фигура имитирующая Будду, — ты умер и отправился растворяться в великую Пустоту. Еще пару мгновений — и от тебя и твоих воспоминаний не осталось бы и следа.

Что правда, то правда. Я прямо сейчас ощущал как в моей памяти зияют провалы, и я просто даже не представляю, какие именно воспоминания там были….Жуткое ощущение…

— Но я спас тебя.

— И зачем? — как будто бы равнодушно поинтересовался я.

— Я предлагаю тебе отправиться на перерождение в другой мир.

Он сказал куда, но не сказал «зачем», значит, всё не так просто. Совсем не просто. Есть какой-то «нюанс».

— А если я откажусь?

— Тогда отправишься обратно в Пустоту.

Надо ли говорить что такой вариант мне сразу не понравился? Я помнил объятия тьмы, и как она стирала мои воспоминания, мою личность, мое «Я». И возвращаться туда было…страшно. Это означало смерть, окончательную. Тут же… Тут предлагают жизнь.

— Понял… А можно побольше и подетальнее про другой мир и что я там должен сделать?

Ясно же, что вытащили из тьмы меня не по доброте душевной, от меня что-то надо, вопрос в том, что именно?

— Мне нравится, что ты сразу перешел к делу, — громыхнул голос божества на весь Космос. — Мне нужна твоя душа в ином мире. Она достаточно чиста и не замутнена грехами, кроме небольшой примеси алчности, но это и понятно — ты ведь был торговцем, вон сколько добра нажил, что делить — не переделить.

Ну, моя родня быстро переделила бы, — мысленно не согласился я.

— Пусть твоя душа и не безупречно чиста, но страшных грехов на тебе нет, а последние пятьдесят лет жизни ты и вовсе, считай, праведником был: никого не бил, не распутничал, даже ругался мало…юмор у тебя, правда, странноватый… Но это не грех.

Я честно говоря не совсем понимал, какое отношение это имеет к моему перерождению в новом мире. Мне же это предлагают? Или я что-то не так понял?

— А теперь к сути: мир, в который ты должен отправиться, закрыт от моего прямого вмешательства, моей воли. Но души, подобные твоей, достаточно чистые, могут проникнуть туда сквозь определенные лазейки мироздания.

Ага, вот почему он акцентировал внимание на последних пятидесяти годах моей жизни, которые действительно были довольно…пассивными и относительно безгрешными, что уж тут сказать. После ста лет всё на что тебя хватает, это на прогулки, еду, чтение и ограниченную умственную работу. Ну и дразнить родственников наследством, конечно, куда без этого?

— Твоя задача — установить в этом мире мой алтарь. Без него я не имею полноценного доступа к этому миру, а с алтарем… — Он мечтательно улыбнулся. — С алтарем я могу делать разные полезные себе вещи.

— Значит, я такой себе троянский конь?

— Именно. Ты верно уловил суть своего задания. А теперь немного обрисую мир, в который ты отправишься.

Похоже, вариант моего отказа в принципе не рассматривается. И тут он не ошибся, как я могу отказаться от жизни и выбрать смерть?

— Мир, в который ты отправляешься, в отличие от твоего прошлого, не является высокотехнологичным — это магический мир. Там есть Ци, есть Божества, Бессмертные, боевые искусства и возможности для безграничного роста. Эти понятия должны быть тебе знакомы еще по твоему миру.

И эти слова были действительно знакомы. Всё-таки не вся моя память стерлась, когда я попал в Пустоту.

— Но есть нюанс… — прозвучал голос божества. И от него задрожала сама реальность.

Так и знал что так просто ничего не будет!

— Чтобы установить алтарь в этом мире, ты должен стать ни много ни мало Праведным Даосом стадии Святого. Знаю, звучит для тебя непонятно, но переживай, всё объясню. Это что-то вроде одной из высших ступеней развития тех, кто следует Праведным Путем.

— Праведным путем? — словосочетание мне уже не нравилось. Пахло…ограничениями.

— А вот в этом вся сложность твоей миссии: путь праведного Даоса — это особый путь развития, и чтобы идти по нему, ты должен жить…безгрешно…

— Безгрешно — это как? — решил я уточнить.

— Как последние пятьдесят лет твоей прошлой жизни — избегать лжи, зла, насилия, распутства…

Божество захохотало.

А мне вот смешно не было.

— Распутства?

— Ну да, любых половых отношений. Целибат, одним словом.

— И я должен всю новую жизнь придерживаться…такого образа жизни?

— Не всю, лишь до того момента, как не установишь мой алтарь.

— А потом я могу делать что хочу?

— Потом хоть утопись в разврате, мне все равно.

Так, ну это хорошо, не всю жизнь быть святошей, если выполню миссию.

— Я обрисовал тебе вкратце суть нашего соглашения, всё остальное мы с тобой подпишем в контракте.

— В контракте?

— Естественно. Ты же не думал, что я отправлю тебя в мир, куда не имею доступа без гарантий?

Не скрою, мысль такая промелькнула.

— И вот еще вопрос, — вдруг решился я