– Нет, не забыл.

– Брак – это не тюрьма, а потому ни один человек не имеет права держать меня на привязи, даже ты… Тем более мне нельзя запрещать заниматься любимым делом.

– Рита, мне начинает надоедать этот разговор… Я все отлично помню и понимаю тебя, но и ты тоже должна…

Он не успел договорить, раздался звонок в дверь. Рита, смахнув слезы досады (она уже давно поняла, что они с Марком никогда не договорятся на эту тему), пошла открывать. Марк, тоже расстроенный разговором, вышел следом за Ритой – он уже опаздывал на работу. Сейчас он увидит ту, из-за которой и произошел весь этот разговор с тягостными для него напоминаниями, связанными с данными им обещаниями не препятствовать Рите перемещению в пространстве, не говоря уже о свободе общения. Это было одним из важных условий, которые он вынужденно принял, уговаривая ее выйти за него замуж. Он понимал, что Рита – человек неординарный, что она живет в каком-то своем мире, что она талантлива и что, помимо семьи, в ее жизни есть еще творчество, то, чем она живет и горит, что придает ей сил и одновременно лишает ее этих сил. Но жаль, очень жаль, что его стремление предостеречь ее, обезопасить она воспринимает со свойственным ей бунтарством, подозревая его в желании ограничить ее личную свободу или территорию.

– Проходите, Зоя.

Рита впустила в переднюю высокую молодую женщину, словно сошедшую с полотна Ренуара. Бело-розовая кожа, медного цвета волосы, закрученные на затылке в тугой узел с выпавшим из него золотистым локоном. Черные глаза, пунцовые губы. Плотная голубая блузка с откровенным декольте, позволявшим любоваться на ее полную белую грудь, и это при тонкой талии, стройных бедрах, обтянутых шелковой серой юбкой.

Да, на самом деле не каждый день встретишь на улице города среди толпы разряженных в штаны и майки растрепанных девушек такую по-настоящему красивую, породистую женщину.

«Да у нее даже уши красивые и маленькие», – подумал он, машинально здороваясь за руку с гостьей и вдыхая аромат ее духов.

– Очень приятно, – проговорил он и, клюнув Риту в щеку, вышел из дома. Спустился, сел в машину и поехал в прокуратуру.

Рита же, заполучив себе красавицу, нисколько не смущаясь, сразу же повела ее в свою мастерскую, расположенную этажом ниже.

– Спасибо вам, Зоя, что вы согласились прийти ко мне. Возможно, вы удивлены тем, что я вот так запросто пригласила вас, может быть, даже ошарашила… Но знаете, – весело, уже оправившись от волнения, связанного с разговором с мужем, щебетала Рита, драпируя кресло для натурщицы розовым бархатом, – иногда я представляю себе, что я рыбак. Да-да, рыбак, не удивляйтесь! Весь мир вокруг меня, как большое цветное море с лицами, людьми, цветами, небом, водой… И я вдруг нахожу в нем что-то необыкновенное, красивое, достойное внимания, и понимаю, что это природа распорядилась так, чтобы это именно вас я увидела и оценила, схватила и притащила сюда, в мастерскую… Еще немного, и вы заживете уже другой жизнью, на холсте ли, бумаге, картоне… Это ничего, что я так много говорю? Знаете, я тут немного одичала. Последнее время много работала, вот, пожалуйста, пока я отлучусь ненадолго, вы можете посмотреть альбом с репродукциями моих работ. Или каталоги моих выставок в Германии, Франции… И вы поймете, почему я пригласила вас… Я еще не сильна в портретах, мне не всегда удается достичь сходства… Уф… Устала говорить. Даже горло заболело. Знаете…

Она говорила это уже на лестнице, поднимаясь в кухню, чтобы сварить кофе гостье, но голос ее продолжал звенеть так, словно она находилась рядом – перемещаясь постоянно с одного этажа на другой, ее голос будто сам, автоматически научился увеличивать или уменьшать силу звука.

– Знаете, у меня есть дочка, Фабиола, но мне кажется, что она больше любит свою бабушку, мою маму, нежели меня… Они с ней постоянно вместе… А я тут одна, работаю… Давно ни с кем не говорила. Разве что с мужем, с Марком, но и он у меня редко бывает дома, приходит поздно, уставший, я его кормлю… Вот…

Она вернулась с подносом и поставила его на мраморный столик, рядом с вазой с гортензиями.

– Вот, кофе. Боже, Зоя, что с вашим лицом?

Она только что заметила, что ее гостья все то время, что находилась в доме, молчала, не издала ни одного звука. А глаза ее между тем наполнились слезами.

– Зоя, ау! Что с вами? Вам плохо? Может, жарко?

Зоя провела рукой по лбу, покачала головой.

– Вы извините меня… Я хоть и пришла, но вряд ли смогу позировать вам. Мне нездоровится… Правда. Извините, что так все получилось…

У нее был глубокий голос. Молодой и вместе с тем сильный, богатый.

– Вы случайно не оперная певица? – сорвалось с языка Риты. – У вас потрясающий голос. А ведь вы произнесли всего несколько слов. Можно себе представить, как он зазвучит, если над ним поработать! Господи, чего я несу? Вам плохо, а я тут… Извините. Может, вам вызвать врача?

– Да нет… Это просто нервное.

– Вы садитесь вот сюда, в кресло, и расслабьтесь. Сидите естественно, словно никто и не собирается вас рисовать. А я сделаю несколько набросков углем, привыкну к вашему лицу… Итак? Что случилось, Зоя?

– Я, как вы и сказали, зашла на ваш сайт. Была потрясена, увидев ваши работы. У вас поистине чудесные акварели… Не знаю почему, но акварель нравится мне больше, чем масло или пастель… Думаю, это из-за прозрачности… Но сейчас не об этом. Ладно, чего уж там, скажу всю правду. Когда я поняла, кто вы, то сразу позвонила одному своему знакомому, он тоже художник, преподает в художественном училище… Просто захотелось узнать, знакомы ли вы. Оказалось, что нет, и это неудивительно… Но он так восторженно отозвался о вас, о ваших работах… А потом сказал, чтобы я была… как бы это выразиться… поаккуратнее, что ли… нет, поосторожнее. Он сказал это в шутку. Ну, просто по-дружески намекнул, что вы – жена прокурорского работника. Следователя. И тогда я поняла, что это судьба.

– В смысле?

– В том смысле, что это вы сами окликнули меня тогда… И что я теперь здесь. Дело в том, что мне очень, очень надо с кем-нибудь поделиться, и пусть это будет ваш муж, следователь прокуратуры. Мне почему-то думается, что, являясь вашим мужем, он не может иметь отношения ко всему тому, что произошло с моим Андреем, что он не такой, что его нельзя купить, что ему не очень-то нужны все эти погоны… Господи, что я такое говорю?

Зоя опустила голову, закрыв лицо ладонями.

– Понятно. С вашим парнем беда, – поняла Рита. – Знаете, сколько таких историй я уже слышала! Полно! Обещаю, что если мы с мужем сможем вам хоть в чем-то помочь, то я с радостью…

Разговаривая, Рита шуршала маленьким угольком по шероховатой бумаге, взгляд ее мгновенно перемещался с лица Зои на рисунок. Уже очень скоро разрозненные, казалось бы, линии слились в одно целое, и это было волшебство! – с бумаги на нее смотрели грустные глаза натурщицы…

– Его обвинили в убийстве человека, причем человека, с которым он не был знаком, которого он никогда не видел вообще!!! Того человека избили до смерти. Ну просто забили, не знаю, чем… Ногами, руками, может, еще чем… Он умер до того, как его привезли в больницу. И в тот момент, когда его избивали, мой Андрей был у меня! Да и драка эта была вообще на другом конце города! Он физически не мог находиться в это время на той улице.