– Петя, – спросила мама, – будешь чай?

– Буду, – сказал П. Осликов.

И мама поставила чайник. А когда чай был готов, налит в чашку и даже с сахаром, П. Осликов вдруг сказал, что не будет его пить. Мама решила, что это ничего, просто совпадение. Чуть погодя П. Осликов сказал:

– А давайте в воскресенье все в кино пойдём?

– Давайте! – обрадовалась мама.

Папа очень хотел бы хоть в воскресенье побыть дома, полежать на диване. Но пойти куда-то всей семьёй ему тоже хотелось. Тем более они с сыном видятся мало. Потому что папа приходит поздно, а уходит рано. И папа обрадовался.

– Давайте, – сказал он, – пойдём, конечно!

Но в воскресенье, когда мама с папой уже даже собрались, П. Осликов вдруг сказал, что не хочет в кино. Мама с папой подумали и решили идти так, без него.

Но этим дело не кончилось. Судьба чая и кино постигла и другие хорошие вещи, как то: омлет с курицей, омлет без курицы, новые спортивные штаны и день рождения одного знакомого, Кирюшки. Туда П. Осликов тоже не пошёл. И вообще оказалось, что П. Осликов какой-то ненадёжный: только что чего-нибудь хотел, уже практически всех убедил, а потом – раз! – и ничего не надо.

– Но ты же сам просил! – возмущались родители.

– А я передумал! – возмущался П. Осликов. – Может человек передумать?

Но родители сказали, что не может. Или может, но не слишком часто.

Папа сказал, что его сын избалован. Потом походил немного и добавил, что летом непременно надо будет отправить П. Осликова в спортивный лагерь. Там из него быстро мужика сделают.

П. Осликов испугался. Из него Ещё никогда не делали мужика, он не знал, как это делается, но предполагал, что это неприятно.

Мама тоже сказала, что П. Осликов ужасно избалован. И вообще папу поддержала. А сама по себе на П. Осликова обиделась. И перестала ему всё предлагать.

П. Осликову показалось, что в доме ничего не изменилось: подумаешь, большое дело, не предлагают ни чаю, ни омлет! Правда, конечно, и в кино пойти не предлагают, но это же не навсегда, правда?

Несколько дней П. Осликов прожил без чаю. И даже без обеда. Правда, этого он не заметил, потому что таскал из буфета печенье. Но на третьи сутки даже самое вкусное печенье кому угодно поперёк горла встанет. Особенно если обеда никто не предлагает. И конфет тоже. И вообще ничего. Жить стало как-то скучно.

Но П. Осликов был человек не конченый. Он вообще был нормальный такой. Просто недоразумения бывают. И он, конечно, пошёл с родителями мириться. А так как папы обычно допоздна нет дома, мириться пришлось сначала с мамой.

– Но почему, – сказала мама, – ты так себя ведёшь? Как будто назло.

– Эх, – сказал П. Осликов и втянул голову в плечи.

Это был очень сложный вопрос. Потому что П. Осликов и сам хорошенько не понимал, почему он так себя ведёт.

– Ну, во-первых, – задумчиво сказал П. Осликов, – я иногда передумываю. Вот только что было «Да», и вдруг – раз! – и «Нет». Как с апельсиновым соком, понимаешь?

Вот как раз про апельсиновый сок мама не очень-то понимала. А дело было так.

Один раз П. Осликов попросил маму выжать ему сок из настоящего апельсина. И мама пошла выжимать. Потому что ребёнку витамины нужны. Ну и вообще, что плохого в том, что человеку захотелось сока? Но когда сок был готов… Вы поняли, да? Так вот, в тот раз П. Осликов сказал, что не может пить сок, потому что в нём оказалась мякоть от апельсина. А П. Осликов её терпеть не может. Мама сказала, что это очень странно, потому что неделю назад П. Осликов пил точно такой же сок в кафе. И пил с удовольствием. П. Осликов сказал, что в том соке в кафе не было мякоти. А мама сказала, что мякоть, ничего подобного, была. П. Осликов сказал, что мама плохо посмотрела. Мама сказала, что смотрела хорошо, мякоть была, и сок П. Осликов обязан выпить. П. Осликов сказал, что он не может этого сделать. Мама сказала, что П. Осликов её третирует. П. Осликов толком не понял, но сказал, что ничего подобного. Мама сказала, чтобы он пил сок. П. Осликов отказался.

В общем, они поссорились. Мама это отлично помнила. Потому что очень трудно с таким ребёнком жить.

– Но ведь я же не знал про мякоть, – объяснил П. Осликов.

– Как ты мог не знать, – удивилась мама, – если она и в том соке была, и в этом есть? Хоть я её и не вижу. Ты просто капризный. Кто тебя только так избаловал?

– Тогда, наверное, в том дело, что я в том соке мякоти не видел, а в этом увидел. И теперь не могу его пить. Я же терпеть не могу мякоть.

Мама сказала, чтобы П. Осликов не выдумывал. И они опять чуть не поссорились.

– Нет, – сказал П. Осликов, – это плохое объяснение. Сейчас будет хорошее. Вот, смотри. Про кино.

– Это ты вообще уже, – завозмущалась мама, – во вторник договорились, а в воскресенье ты всех подводишь!

– Я не подвожу, – смутился П. Осликов, – просто до воскресенья очень долго. Неделя почти что. Мне во вторник хотелось в кино всей семьёй, а в воскресенье вдруг – раз! – хочется телевизор смотреть.

Мама подумала.

– Ну допустим, – сказала она. – Но если бы только это!

– Да, – сказал П. Осликов, – я сейчас Ещё объясню. Вот, допустим: ты предложила мне кашу.

– Та-ак, – сказала мама, подозревая нехорошее.

– А я, – торопливо продолжал П. Осликов, пока мама не рассердилась, – не очень хочу эту кашу. Но перед кашей была история с соком, и ты сердилась. И я говорю, что буду кашу. Чтобы ты не раздражалась. Понимаешь?

– А потом что?

– А потом, – сказал П. Осликов, – ты приносишь кашу. На тарелке. И я её вижу. И есть её не могу.

Мама каши как раз любила. Но она была довольно продвинутая мама и знала, что другие люди, бывает, каши терпеть не могут. Поэтому она почти всё поняла.

– Но всё-таки ты же знаешь, что не любишь каши, – сказала она. – Зачем же ты соглашаешься?

– Чтобы тебя порадовать, – вздохнул П. Осликов.

Тут мама как начнёт хохотать! П. Осликов чуть не обиделся. Но мама вовремя перестала и говорит:

– Ну и кто ты после этого?

– Кто? – спросил П. Осликов.

– Не знаю, – честно ответила мама. – Но, думаю, это ты не очень хорошо придумал. Я же всё равно ругаюсь.