Аркадий, второй друг, рыжий толстяк, привычным жестом потер щеку с веснушками и вмешался:

– Напрасно, вовсе не обязательно человек, попав в переделку, струсит.

– Неподготовленный человек! – уточнил попутчик. – Вот как ты или твой молчаливый товарищ.

– Да за Пашку я готов ручаться! – со смехом ответил Аркадий, снова потерев щеку с веснушками. – Вот уж кто выкрутится из любой переделки!

Глаза собеседника азартно сверкнули, он даже подпрыгнул на месте.

– Не может быть! И он даже готов поспорить со мной?

Павел лениво отмахнулся, мол, отстаньте, недосуг ввязываться в глупый спор. Но попутчик оказался прилипчивей жвачки в волосах.

– Парень, а давай поспорим? Согласен?

Павел усмехнулся, нелепее разговора еще не было. И чтобы отвязаться от надоеды, кивнул.

– Договорились! – радостно выкрикнул попутчик и громко хлопнул в ладоши…

Павел вскрикнул и резко сел. Сон казался таким реальным, словно все было на самом деле. Он прислушался к себе и с удивлением понял, что это был не сон. Это действительно произошло. Но давно, словно в прошлой жизни.

Давешний любопытный сосед куда-то исчез. «Наверное, за пивом побежал», – почему-то злорадно подумал Павел.

Второй сосед спал, укрывшись одеялом почти с головой, только торчали седые космы, хотя в палате было даже жарко.

Тихо-тихо открылась дверь, и в палату, словно ленивый кот, втиснулся Аркадий.

– Все-таки нашелся! – радостно завопил он, но тут же прикрыл рукой рот. На цыпочках подошел к кровати Павла и плюхнулся на хилый табурет.

– Ну и удивил же ты нас, дружище. Куда ты пропал? Словно испарился из электрички.

Снова хлопнула дверь, и Павел улыбнулся новому гостю.

– Привет, Игорь, – сказал он.

Мужчина сел на краешек кровати, и по палате разнесся пронзительный скрип.

– Тише, соседа разбудите, – зашикал Павел. – А ты изменился, братишка. Чего такой бледный?

– Сказал бы я тебе, – обозлился мужчина. – Жаль, на больничной койке, а то…

Но Павел только улыбнулся. Игорь хоть и выглядел грозно, но в душе обожал младшего непутевого братишку. После смерти родителей много лет назад из всей семьи только они и остались. Никого роднее не было.

– Где ж тебя черти носили?

Пригляделся, словно впервые увидел.

– Мышцы накачал, окреп. Где ты был?

– Я не помню, – в который раз повторил Павел. – И сколько же меня не было?

– Год и три месяца.

– Сколько?! – взвыл Соболев. Посмотрел на друга, но тот кивнул, подтверждая слова Игоря.

– Что случилось в электричке? – продолжал выспрашивать брат. – Это помнишь?

Павел прикрыл глаза и задумался. Как могли испариться из памяти события за такой огромный срок? Что же произошло после того, как странный попутчик хлопнул в ладоши?

Соболев открыл глаза и нахмурился. На лице Аркадия сияла искренняя радость, и Павлу отчего-то стало мерзко.

– Ты не знаешь, с кем Никита в электричке спорил? Помнишь, он еще с какими-то вопросами приставал?

– Не знаю, – Аркадий нахмурился. – Чокнутый какой-то. Все приставал к тебе с вопросами. Что было-то?

– Не помню, – похоже, эти два слова становились привычными для Павла. Но он действительно не мог вспомнить, чего же такого ляпнул, чтобы отвязаться от попутчика.

– Кстати, Никита тоже пропал, – так же радостно сказал Аркадий.

Павел удивленно покосился. С чего бы такая радость, но промолчал, – не до того. Вместо этого спросил:

– Когда пропал? – Что-то всколыхнулось в душе Павла. Обида или злость – он еще не разобрался.

– На следующий день после тебя. Не встречал?

– Нет. Не обижайтесь, но я устал.

– Конечно! – заторопились посетители, а когда за ними закрылась дверь, Павел стал мучительно искать в памяти хоть намек на события последнего года. Ему казалось, что это необыкновенно важно. Оставалось только найти ответ на простой вопрос: где он был все это время?

* * *

После выписки из больницы Игорь привез брата домой. Позади остались изнурительные допросы следователя, дотошного и подозрительного, бесконечное лечение, от которого Павлу становилось тоскливо, а в голове билась одна мысль: сбежать!

Павел ходил по квартире, прикасался к знакомым вещам, каждая мелочь откликалась, словно давняя знакомая.

Братья сели на кухне, Игорь достал из холодильника початую бутылку водки, рюмки и поставил на стол. Разлил ювелирно до самого края.

– Не повредит, – прогудел он. – Так и не вспомнил ничего?

Павел улыбнулся и выпил.

– Странное чувство, будто давно в рот не брал. Почти забытый вкус.

– Ладно, братишка, выпей еще. Может, вспомнишь что-нибудь, – улыбнулся Игорь. – Я до сих пор не понял, как можно испариться из вагона электрички? Кругом народа много, рядом два друга. Пусть остальным глубоко плевать на тебя, и никто не обратил внимания, что не стало человека, который сидел всего минуту назад. Но как могли проморгать твои друзья?!

– А у них спрашивал?

– Только у Аркашки, – Игорь выпил водки, поморщился и отодвинул бутылку в сторону. – Он говорит, что ты и тот странный попутчик встали и стали пробираться сквозь толпу к выходу. Будто бы глаза у тебя были странные, он испугался и бросился за тобой. Говорит, людей было много, он в толпе потерял тебя.

– А Никита? – спросил Павел и отчего-то разозлился. – Он что говорил?

– Ничего, – мрачно ответил брат. – Он словно сквозь землю провалился вслед за тобой. Его тоже не нашли.

– Аркадий говорил, что он пропал на следующий день, – с сомнением покачал головой Павел.

Усмешка на лице Игоря рассказала многое. Он научился прекрасно понимать брата без слов.

– Врет он всё. Я уверен, что что-то скрывает. После вашего исчезновения Аркашка целый месяц из дома носа не казал. Словно боялся чего-то. Больным прикидывался, только я однажды вошел к нему без приглашения.

Павел улыбнулся и кивнул. Уж как входит разозленный брат, Соболев знает отлично.

Павел помнил крохотную пристройку в доме Аркадия, там двоим просто не разминуться. А когда входил Игорь, он занимал собой все пространство.

Представил, как мать Аркадия, рыжая молодящаяся толстушка, не пускала его. Он наверняка отодвинул ее в сторону и протиснулся мимо.

Когда брат сердился, он становился похож на разбуженного посреди зимы медведя. И что почувствовал Игорь, потеряв единственного близкого человека, Павел представлял. И точно знал, что остановить разъяренного брата не смог бы и танк.