Вдруг за спиной послышался свист и вопли. Павел оглянулся. За ним спешили всадники, человек пять, они отчаянно нахлестывали коней и что-то кричали.

Соболев не стал дожидаться всадников и пустился бежать, петляя, как заяц. Под ноги то и дело попадалась трава и камни.

Земля под ногами задрожала от топота копыт.

Павел оглянулся, не сбавляя шага, и успел увидеть, как первый всадник раскручивает что-то вроде тряпки. Праща! А дальше – удар точно в лоб и темнота.

* * *

В голове стоял такой звон, словно Павел оказался в огромной кастрюле, и кто-то добрый хорошенько стукнул по ней.

Боясь открыть глаза, чтобы не вызвать более сильного приступа боли, Соболев застонал и попытался припомнить, по какому поводу он вчера так напился, а главное с кем. Но ничего подобного не всплывало в памяти, отчего он сделал вывод, что пил даже больше, чем мог представить.

Он повернулся на бок, рукой отыскивая подушку, но озадаченно замер. Определенно его кровать не могла быть такой твердой и холодной, к тому же даже с большого перепоя он не стал бы насыпать на кровать траву.

В душе всколыхнулось беспокойство. Павел открыл глаза и рывком сел. Теперь он точно знал, что никакого праздника вчера не было, а была погоня и удар камня по голове. А вот и шишка отыскалась, стоило прикоснуться ко лбу. Соболев зашипел и оставил попытки исследовать шишку, и так ясно, что украшение он приобрел не самое маленькое.

А когда огляделся, то и вовсе потерял всякую надежду. Он сидел на соломе в самом углу небольшой камеры.

С одной стороны камера была ограждена решеткой с крупными ячейками, там же была и дверь. А дальше тянулся пустой коридор и терялся во мраке.

Остальные три стены были сухими и теплыми. Видимо, приближался вечер, судя по тому, как сквозь небольшое окно с крупной решеткой проникал свет. Прямоугольное пятно света от окна приближалось к потолку, игриво подмигивая Павлу, то исчезая, то снова появляясь, – видимо, солнце все чаще пряталось за тучи. Вскоре в спертом стоячем, как болото, воздухе камеры запахло дождем. И это было невероятно приятно, потому что из отхожей ямы в противоположном углу шел тяжелый отвратный запах.

Павел подошел к окну и выглянул. Для этого ему пришлось ухватиться за прутья и подтянуться. Он увидел пустой двор, присыпанный чистым песком, чуть в стороне невысокие постройки с такими же окнами, как у него. И ничего больше.

Вздохнув, Соболев отошел от окна и присел рядом с толстой цепью. Один конец был вмурован в стену, а второй заканчивался широким кольцом. Павел взялся за металл и поднял. Цепь зазвенела, нехотя отрываясь от земли, и Павел, крякнув, уронил кольцо. Кузнец, ковавший это, поработал на совесть и металла явно не пожалел. Весила такая цепь немало, и Павел искренне посочувствовал несчастным, которых сажали на нее, как собак.

А еще он искренне понадеялся, что не окажется на их месте.

– Здравствуй, рыбак.

Соболев от неожиданности подпрыгнул и испуганно замер. За дверью камеры стоял тот самый парень, который приставал к нему в электричке, и после хлопка которого он оказался здесь.

Соболев чуть не задохнулся от радости, он кинулся к решетке и заметался вдоль нее.

– Это ты! Наконец-то знакомое лицо. Как я рад тебя видеть, парень!

Но тот не спешил открывать дверь, и Соболев наконец притих. Только теперь он разглядел странный наряд парня. Черные широкие штаны, заправленные в высокие сапоги, рубаха из какого-то плотного материала, а сверху на плечи наброшен тяжелый черный же плащ, застегнутый большой золотой брошью. В руке он держал длинный посох, оканчивающийся крупным прозрачным камнем, вставленным в металлическую оправу.

Парень снисходительно улыбался, разглядывая Соболева, и молчал.

– Кто ты? – спросил Соболев. – Зачем загнал меня сюда?

– Меня зовут Вернон, – ответил парень. – Я придворный колдун.

Сказал и усмехнулся.

– Моему господину нужен новый слуга. Ты подойдешь ему.

– И кто твой господин?

– Он здешний князь. Зовут Дорин. Он врагов нажил множество. Спеси много, а ума боги не дали.

– А тебе он зачем?

Вернон помедлил с ответом, улыбнулся. Улыбка у колдуна вышла мечтательной, словно он увидел сладкий сон.

– Есть причины. Но тебе будет не интересно. Спроси лучше, зачем мне понадобился ты.

Ответить Соболев не успел. Слегка опешив, он смотрел на приближающегося молодого человека. Свет от факелов играл на россыпи камней, украшавших одежду, стекал по мягкому бархату и путался в дорогих мехах. И это летом-то!

Молодой князь остановился перед решеткой и оглядел Соболева с некоторой долей любопытства. Оглянулся на сопровождающих его воинов и снова посмотрел на пленника.

– Это он? – вопрос был адресован колдуну, и тот в ответ кивнул. – Заканчивай обряд, я тороплюсь.

Колдун поклонился господину и обернулся к Павлу.

– Подойди к решетке и просунь обе руки, – приказал он.

Но Павел не торопился. Ничего хорошего ему это не сулило.

– Если не сделаешь, как велю, тебя прирежут, – сказал колдун. – Советую поторопиться.

Павел глянул на двоих воинов и поспешил выполнить приказ. Уж больно хмурые у них были рожи.

Но едва он высунул руки сквозь прутья, как воины ухватили его так, что он и двинуться не мог, словно попал в капкан.

Колдун подошел ближе и вынул небольшой нож. Примерился и быстрым движением коснулся руки пленника. Павел вздрогнул, и снова замер, из рук воинов не так-то просто вырваться.

Порез оказался неглубоким, но кровь тяжелыми каплями закапала на пол.

Колдун спрятал нож и вынул склянку с синей жидкостью. Едва слышно чпокнула крышка, и Вернон аккуратно вылил содержимое склянки на рану Павла. Жидкость оказалась холодной, как лед, и Павел поморщился.

– Ну, вот и все, господин, – сказал Вернон. – Ваш амулет готов.

Павла тут же отпустили, и он отошел от клетки, зажимая рану.

– Что ты со мной сделал?

Колдун был в хорошем настроении и охотно принялся объяснять:

– Завтра мой господин отправится в дорогу. Путешествие будет опасным. Я же знаю обряд, который поможет ему выжить, если на него нападут и ранят, а то и вовсе нанесут смертельную рану.

– Что-то мне не нравится твой рассказ, – сказал Павел, поглядывая на князя.

Тот слушал с интересом и не пытался вмешиваться. И колдун продолжал:

– Тут ты прав. Дело в том, что все раны или увечья, которые будут нанесены князю, достанутся тебе. Даже царапина или простуда, – все перейдет тебе вместо моего господина. Должен сказать, что жизнь у него опасная, поэтому живые амулеты, вроде тебя, быстро умирают. Последний протянул почти три месяца, дольше всех. Поэтому постарайся оберегать моего, а теперь и твоего господина. От этого зависят твое здоровье и жизнь.