— Не знаю такой ведьмы.

Дознаватель заулыбался еще сильнее.

— Как произошел выброс? Какой ритуал она готовила?

— Ритуала не было. Я попросил прочитать её молитву из псалтиря.

— То есть вы утверждаете, что тот выброс произошел из-за того, что эта особа решила прочитать молитву?

— Да.

— Что у неё было в руках?

— Только псалтирь.

— Во что была одета?

— Походное закрытое одеяние бедуинов.

— Что было при ней?

— Ничего. Только псалтирь и одежда.

Мужчина повертел пером, задумчиво глядя на лист, пару секунд выждал и отложил лист в сторону.

— Ну и последнее. Кто отдал приказ на убийство барона Него?

В этот момент дверь открылась, и на пороге показался Цэк. Он мрачно обвел взглядом камеру и остановил взгляд на дознавателе.

— Я его забираю, — безапелляционным тоном произнес он.

— Допрос не закончен… — попытался было возразить тот, но оборвал свою речь под гневным взглядом главы ордена.

Тот подошел к столу и положил на него свиток с печатью.

— Распоряжение главы инквизиции, заверенное патриархом.

Мужчина недовольно взял в руки документ, развернул его и вчитался в написанное. Закончив с текстом, он внимательно рассмотрел росписи и печати, только после этого, сморщившись, вернул документ.

— Если так решил патриарх, то…

Цэк взглянул на Снека и кивнул в сторону выхода. Тот поднялся, но дознаватель встрепенулся.

— Постойте. Могу я задать последний вопрос?

— Допрос окончен, — отрезал глава ордена.

— Всего один вопрос, — расплылся в улыбке мужчина.

Цэк взглянул на подчиненного. Тот молча кивнул.

— Скажите, с какой целью вы постоянно пытались усилить отряд? Вы разве не справлялись? Или целью этого… было что-то другое?

— Можешь не отвечать, — произнёс глава Янтарного ордена.

— Каждый раз, когда мы попадали на задание… каждый раз вокруг нас гибли люди. Много людей, и всё дело висело на волоске. Каждый раз мы чудом справлялись, но люди гибли. Наша паства, верующая в свет и Единого, гибла, и мы ничего не могли поделать. Как бы не старались. Каждый раз казалось, что ещё немного, совсем чуть-чуть, и мы бы справились, уберегли от гибели. Если были бы чуточку сильнее, если бы прибыли чуть-чуть пораньше. Но… Каждый раз нам немного не хватало. Именно для того, чтобы в следующий раз справиться, чтобы как можно меньше людей погибло, мы и старались усилить отряд.

Снек горько вздохнул, глядя на кислую мину дознавателя, ожидавшего совершенно другой ответ. Его бы устроил и отказ отвечать, но тут ответ портил все карты.

— Спасибо за ответ, — произнёс он, сгребая бумаги со стола. — И больше вас не задерживаю.

***

— Может, расскажешь, что произошло? — спросил Снек, идя рядом с Цэком. — Я, конечно, рад, что за нас ходатайствовал сам патриарх, но все же. Такого просто так не делают.

— Пришлось многим поступиться, — мрачно ответил глава ордена. — очень многим. У ордена большие проблемы.

— Они всегда у нас были, — пожал плечами клирик. — Одна смертность в отрядах чего стоит.

— Есть кое-что похуже смертности, — вздохнул Цэк и сменил тему: — Решением совета ты и Гош получаете выговор.

— Просто выговор?

— Тебе — да, а Гошу еще и десяток плетей выписали.

— А ему за что?

— А ты не заметил на лице дознавателя?

— Что?

— Он ему нос сломал и правую скулу. От лица одну кашу оставил.

— Я думал, нос с горбинкой — это у него от рождения…

— Нет. Не с рождения.

— А послушники? Что с ними будет?

— Им допрос устроили без комнаты с «Узами правды». Занимались пыточники.

Теперь уже и Снек помрачнел.

— С Руди твоим… не знаю, что он там сделал, но… Его не пытали. Я пытался навести справки, что он сделал, но мне удалось узнать только то, что половина стражи подземелий должна ему денег.

— Ари? Нами?

— Ведьму пытались пытать, но она столько тьмы вывалила, что в то крыло до сих пор никто не заходил. Клирики начинают задыхаться от тьмы. Даже инквизиторы разводят руками. Собирают большой очищающий молебен.

— Ари?

— Ари… по нему ничего не знаю, но говорят… Говорят, что его сильно поломали.

Снек вздохнул и потёр руками лицо.

— Одаренного светом пытать… Я бы принял то, что его пытали темные. Принял бы, что это был бы какой-нибудь дворянин, но… Как теперь ему объяснить, что церковь заботится о людях? Что я ему скажу? тебе ломали пальцы, потому что церковь заботится о тебе и людях?

— Не нагоняй, — буркнул Цэк.

— Как не нагонять? Как? Все те ублюдки, что убивали светом ради забавы. Все эти выродки, что с удовольствием резали людей, наплевав на законы, они ведь не с неба упали. Это мы, люди, их такими сделали.

— Все всё прекрасно понимают, — продолжил Цэк. — Но ты прекрасно знаешь, что это политика. Большая власть — это жернова. А одаренный этот — всего лишь зернышко. Перемололо и крутится дальше. Человека сломало, а церковь будет функционировать. Молитвы в церквях так же будут читать. Так же будут почитать Единого.

— А когда придёт беда? Что тогда?

Цэк остановился, положил руку на плечо подчиненного и наполнил её светом.

— Ничего не будет. Так же будут умирать. Мы так же будем нестись туда сломя голову и пытаться спасти хоть кого-то. Все будет так, как было раньше… почти.

Клирик скосил взгляд на руку. Рукав был задран, и помимо кулака на запястье, светом сиял знак инквизиции. Не обычный, а обрамленный перьями. Такой ставили тайным служащим инквизиции.

Снек переменился в лице, поняв, чего стоило Цэку замять дело и остановить травлю Янтарного ордена. Его перепуганные глаза уставились на главу ордена.

— Что с орденом? — тихо прошептал он.

— Всё хорошо, — одними губами ответил Цэк. — Ордена больше нет.

***

— Снек! Сукин ты сын! — заревел Гош, ввалившись в таверну. — Где этот сраный святоша?!!

Он строго оглядел зал, и заметив того за столом, вместе с Руди, рванул к нему. Подскочив к ним, он схватил кувшин и залпом опустошил его, после чего с грохотом влепил им по столу.

— ВИДЕЛ?!! — спросил он.

— Что? — мрачно взглянув на друга, спросил он.

— Рожу дознавателя видел?