Все еще глядя на картину, он поднял голову, понимая, чтонасытился. Девушка потянулась было к нему, но одним взмахом руки он заставил ееснова опуститься на подушки и смежить веки. Устроившись рядом с ней на диване,он обнял ее и, прижав к своей груди, принялся нашептывать:

— Ты же чувствуешь мою любовь, где бы ты сейчас нинаходилась? Надеюсь, что чувствуешь, душа моя. Я был сегодня с тобой,воплотившейся в теле этой девушки, и тебе это известно. Да, это была ты. Как ивсегда прежде.

Уайт-Плейнс, пригород Нью-Йорка

— Он непременно придет, — сказала Максин Стюарт,оклеивая скотчем картонную коробку. — Он просто не может не заглянутьпопрощаться со мной перед отъездом. Он без ума от меня.

Наклонившись вперед, Сторми черным маркером нацарапала слова«Кухонные принадлежности» на крышке коробки. Закрыв колпачок, она спряталамаркер в карман.

— Готово, — произнесла она. — Это последняя.

Подняв коробку, она сделала пару шагов по направлению кдвери, но Максин поспешно вырвала ее у подруги из рук.

— Тебе нельзя поднимать тяжелое, ты же знаешь.

— Перестань, Макс. Доктора говорят, что со мной все впорядке.

Неосознанным жестом Сторми провела рукой по своим короткимволосам платинового цвета. Они уже немного отросли и сейчас торчали в разныестороны, словно иголки, слишком сильно сдобренные специальным гелем. Волосыскрыли шрам, оставшийся от огнестрельного ранения. Это случилось несколькомесяцев назад. Сторми долгое время провела в коме, балансируя на грани жизни исмерти. Макс не могла видеть шрам, но не сомневалась в его наличии. Она никогдане забудет, как близка была к тому, чтобы потерять лучшую подругу. Даже сейчасона не могла вспоминать об этом без содрогания.

— Перестань так на меня смотреть! — воскликнулаСторми.

— Как — так?

— Как будто собираешься воспламенить меня взглядом. Я иправда хорошо себя чувствую.

— Надеюсь, так и есть. — Макс постаралась невпадать в сентиментальность, зная, что ее подруга терпеть этого неможет. — Подержи дверь, пожалуйста. У меня руки заняты.

Сторми открыла дверь, и обе девушки вышли из уютного белогокоттеджа и, спустившись по цементным ступеням крыльца, направились кярко-желтому, взятому на прокат фургону, ожидающему их на подъездной дорожке.Задние дверцы автомобиля были распахнуты. Макс забралась в кузов и взгромоздилапоследнюю коробку на кипу других вещей, думая о том, что в этих ящиках лежитзапакованной вся ее жизнь. Вздохнув, она выпрыгнула из фургона и захлопнула засобой двери.

— Взволнована? — спросила Сторми.

— Началом совершенно новой жизни? Да, взволнована. Аты?

— Если бы я не чувствовала себя так же, то ни за что несогласилась бы поехать с тобой. К тому же ну чему тут можно не радоваться,ей-богу? Мы переезжаем в отреставрированный особняк, где будем заниматьсячастной практикой. Начнем собственное дело.

— Как считаешь, мы преуспеем?

— Иначе и быть не может, — заявила Сторми. —Мы же разослали всем яркие листовки с нашими цветными фотографиями, помнишь?Наше детективное агентство станет таким же успешным, как у Сэма Спейда [СэмСпейд — сыщик, персонаж детективных романов Д. Хэммета.]. К тому же мы горячиештучки.

— О да, — согласилась Максин.

Сторми поджала губы.

— Что-то ты не выглядишь довольной, Макси. У тебя такойвид, словно сердце твое рвется на части.

Макс прислонилась к фургону и принялась обозревать дом, вкотором она выросла, его аккуратно подстриженную живую изгородь и газон.

— Боюсь, нам придется совершить две поездки вместоодной. Если бы я доверяла себе настолько, чтобы ехать на этом фургоне за твоеймашиной, мы могли бы прицепить на буксир мою машину. Но я не чувствую себя всостоянии сделать это.

— Угу-угу… — Сторми скрестила руки на груди ипринялась притопывать ногой, бросая на подругу выразительные взгляды,красноречиво свидетельствующие о том, что она не верит ни одному сказанномуслову.

Макс кивнула и, сдаваясь, произнесла:

— Я в самом деле считала, что Лу захочет работать снами. У нас с тобой есть удостоверения частных детективов и нескольковлиятельных покровителей…

— …Большинство из которых уже мертвы, — подмигнув,закончила Сторми.

— Но все это совершенно не впечатляет копа в отставке,за плечами которого двадцать лет службы в полиции.

— Полагаю, тебя в этом мужчине совсем не плечипривлекают, а иная часть тела.

— Это точно. Хотя, подозреваю, даже если я нападу нанего и уложу на обе лопатки, это ничуть не приблизит меня ни к его плечам, ни киным частям тела.

Сторми склонила голову набок и подмигнула Максин. Солнечныелучи отразились от горного хрусталя в ее сережке в носу. Она больше не носилаколечко в брови. Пока пребывала в состоянии комы, врачи вытащили это украшение,и дырочка заросла. Чтобы отпраздновать выздоровление, Сторми проколола ноздрю,и Максин новое украшение подруги — крошечный гвоздик — нравилось гораздобольше, чем прежнее, потому что оно очень соответствовало облику Сторми.

— Ты хочешь сказать, — недоверчиво протянулаона, — что, пока я лежала в коме, а вы двое в Мэне занимались спасениемтвоей сестры от печально известного охотника на вампиров и выслеживалистрелявшего в меня подонка, вы так ни разу и не…

— Думаешь, я стала бы скрывать от тебя, если бы междунами что-то произошло?

— Ага, написала бы огромную вывеску, — со вздохомконстатировала Сторми. — А теперь ты решила сдаться?

Максин поджала губы.

— Я буду жить в штате Мэн, а Лу, по всей видимости,предпочитает и дальше оставаться в Уайт-Плейнс. У нас нет шансов.

Сторми посмотрела на нее со смесью сожаления и скептицизма всапфировых глазах.

Максин медленно выпрямилась и, глядя на дорогу, победноулыбнулась.

— Еще не все потеряно. Вон он едет, — произнеслаона, кивком указывая на огромный автомобиль, который частично ехал по обочине,потому что дорога была для него недостаточно широка. На подъездной дорожке едваосталось место для арендованного Максин фургона и крошечной красной «миаты»,принадлежащей Сторми. «Фольксваген-жук» Максин стоял в гараже.

Когда двигатель автомобиля заглох, воцарилась тишина. Затемраскрылась дверца со стороны водителя, и показался сам Лу, при виде которого уМакс все замерло внутри. Боже, он являл собой удивительное зрелище! Конечно, онизо всех сил старался подчеркнуть, что служба в полиции осталась в прошлом.Максин казалось, что старается он исключительно ради нее. Лу одевался внеизменные мешковатые костюмы с плохо завязанными галстуками, передвигался иговорил подчеркнуто медлительно, являя собой живой пример того, как выглядитмужчина, которому скоро исполнится сорок четыре года. И который несколькостароват для двадцатишестилетней девушки. Но она видела его в действии и знала,что созданный им образ не соответствует реальности. Лу Малоун вовсе не былстарым, но он являлся чертовски осторожным. Единственное, что еще было живым вэтом мужчине, — это его сердце, и Максин всегда стремилась воскресить внем прочие чувства, хотя и не понимала, зачем ей это нужно. Теперь она осознала,что время ее подходит к концу.