взглянуть, – он поднял с земли женские трусики, – усилит эффект от ваших волнующих телодвижений. Перед алчными взорами серых людишек Вы предстанете в образе секс-бомбы. Ой, простите, как только язык повернулся – предстанете в образе мегасекс-бомбы. Эти хвастливые вертихвостки, что красуются своими тощими размерами на подиумах, покачивая хилыми бедрами, в сравнении с Вами покажутся ничтожными секс-хлопушками. Девяносто – шестьдесят – девяносто, ну, что за параметры?! Ни ущипнуть, ни похлопать. Но Вы… – Вадим просительно приложил руки к груди. – Умоляю Вас, оставьте свою неуступчивость, примите мой дар.

Джулия с целью отогнать от мух повертела головой.

– Вы окончательно отказываетесь, – печаль отразилась на лице Вадима. – Я сверхмерно сожалею, говорю об этом с глубоким прискорбием. Безотрадность моя безмерна. Вы вынуждаете меня… Опомнитесь!!! – неожиданно вскричал он.

Джулия от резкого крика мигом подалась назад.

– Я безумно счастлив! Вы отступили от своей позиции под напором моих аргументов и признали свою ошибку, – он встал с колен. – А раз так, я с Вашего позволения, милочка, принаряжу Вас.

Он растянул трусики перед носом собаки и благоговейно произнес:

– Какое милое творение, душечка. Вижу, вижу по сиянию Ваших очков, как приятен Вам сюрприз.

Он выдержал паузу, наверное, для того, чтобы Джулия налюбовалась «творением». Затем начал действовать. Вдел в трусики задние ноги собаки, потянул облачение кверху и… остановился в беспомощности: толстый хвост упорно мешал дальнейшему продвижению «творения».

После долгих раздумий в позе роденовского мыслителя принял решение пропустить неподатливый хвост через одно из отверстий предмета женского гардероба.

Джулия если и сопротивлялась, то делала это слабо и как бы нехотя. Представлялось, что кокетничает. Ромео же во все глаза следил за каждым движением хозяина.

Покончив дело с трусиками, Вадим взялся за бюстгальтер. К несчастью, аксессуар оказался недостаточным по размеру для огромного туловища собаки. Недолго думая, он побежал в дом. Вернувшись со шнурками от ботинок, связал их с бретельками бюстгальтера, после чего опоясал брюхо собаки. Оказалось, что лифчик покрыл лишь пару сосков из наличествующих более. С сокрушенным видом он уставился на брюхо собаки.

– Джулия, я допустил непростительный промах, – промолвил он. – Я не предусмотрел Вашу множественную пылкость.

Призадумался. Глаза вдруг заблистали, он шлепнул себя по лбу и радостно воскликнул:

– Эврика! Милочка, Вы спасены: есть еще другие экземпляры. Перед выходом будете наряжены по полной программе.

Отдалился на несколько шагов от собаки.

– Боже мой! Душечка, Вы и в одном бюстгальтере неотразимы. А в нескольких… – он в тихом восторге покачал головой, – все женщины от зависти засохнут на месте, а мужики околеют в конвульсиях страсти и падут у Ваших четырех точеных лап.

Джулия – в белых трусиках, бюстгальтере и в красных очках – свесила шею.

– Приступим к репетиции. – Он подошел к собаке, взял ее передние лапы, возложил себе на плечи, руками обхватил туловище. – Начнем с азов. Делаем шаг назад. Так. Теперь полуоборот. Снова отступаем и снова полуоборот. Прекрасно! Держите спину прямо. Смотрите на меня с вожделением и любовью. Умница! И опять пошли по кругу.

Джулия подрагивала всем телом, боязливо шаркала задними конечностями. Вадим не обращал внимания на трепет овчарки. Он с воодушевлением на лице двигал послушную напарницу с места на место, совершал нелепые с ней кружения. Движения сопровождал восторженными выкриками: «Браво!», «Прекрасно!», «Умница!».

Единственный зритель Ромео, преодолев страх, подполз еще ближе к действующим лицам.

Вадим перешел к более тесному общению с партнершей. Он прижался щекой к ее морде и, размеренно покачиваясь вместе с Джулией из стороны в сторону, заговорил проникновенным голосом:

– Я сейчас в красочных подробностях опишу Вам, моя душа, потрясающий выход в свет, который состоится сегодня вечером. Вообразите себе, милая: светлый вечер. Луна струит свой неповторимый бледный свет. Я в одних плавках, Вы в роскошном наряде. Мы направляемся в городской парк. Там возле фонтана я нежно беру Вас за лапочку, и мы начинаем плавно кружиться в чувственном танце. Я откровенно льну к вам, мои руки нежно поглаживают ваше чудное тело. Нас окружает притихшая в восхищении толпа. Луна прекращает свое вечное движение. Задерживается, чтобы полюбоваться нашим неповторимым, таким соблазнительным кружением. В знак благодарности она посылает, и только нам, свои чудесные лучи. Какая прелесть! Мягкий свет ее ласкает, пленит, чарует. Ах, что я говорю?! Как воспылали мои чувства! Ах, как они взыграли! Им тесно в груди, – и вдруг: – Трусливая душонка! Она устрашила тебя, подавила, – лицо болезненно перекосилось. – Закрепостила… Не виновен я!.. Закрепостила.

Он в приступе ожесточения вонзил ногти в грудь, словно пытался рассечь, исторгнуть тяготившую его муку. Царапины наполнились кровью. Собаки обезумели. Они в исступлении кружили вокруг хозяина, громко тоскливо выли. Когда Вадим переходил на глухой тягучий стон, они начинали лизать его стопы, терлись о колени. При очередном диком стенании вновь пускались в страшный круг…

Вадим замолк. Он стоял неподвижно, обреченно опустив голову. Собаки преданно прижались к его ногам.

– Я заключенный под страх души, – едва слышно прошептал.

Он опустился на колени между собак, привлек их головы вплотную к своей. Впал в мрачную задумчивость. Ромео и Джулия замерли.

– Я пойду, так подсказывает мой разум, и Он нарушил молчание, Он и сейчас твердит мне об этом. Он убеждает, что это единственный шанс… Он не отступает от меня. Надо претерпеть падение и лишь потом можно возвыситься, так он рассуждает… Но он прав, надо набраться решительности, все решено. … Соберется толпа зрителей – кто не захочет поглазеть на позорище? Кто откажет себе в радости поиздеваться над зоофилом. Людские возгласы, смех у фонтана повиснут в воздухе. Шум привлечет внимание Вали, она обязательно увидит нас из окна кабинета… Сегодня же вечером я открою ей полную истину. Она поймет. Она меня поймет, потому что любит меня. Ведь любит… Она ужаснется, ей будет горько. Джулия, она почувствует себя униженной, отойдет от окна, чтоб не видеть моего позора. Это станет сигналом для моей трусливой души. Страх потерять Валю встряхнет ее. Восстанет моя подавленная гордость. И тогда я, слышишь Джулия, сброшу с себя омерзительную маску шута и прямо взгляну на луну. Обрету себя прежнего… Нет, Валя не отвернется от меня, она простит… Мой разум согласен с Ним. Джулия, ведь прав мой разум?! Если смело посмотреть опасности в глаза – она отступит. Ведь всегда нас этому учили, ведь это правило взято из жизни. Если ты страшишься чего-то, надо…

Джулия вдруг вскинула голову. Вадим, встревожившись, прислушался.

– Вади-им, – явственно донес легкий порыв ветра женский голос. Вадим испуганно пригнулся к земле и быстро уполз за угол дома. А Джулия,