С трудом взяв себя в руки, она продолжила:

– Ты здесь хозяйка. Я этого не оспариваю. Лишь прошу проявить сострадание и не уничтожать того, что принадлежит лично мне.

Мейбл капризно надула губы и страдальческим голосом произнесла:

– Если хочешь знать, никто твои розы не уничтожал. Их просто пересадили.

– Пересадили? – удивилась Натали. Сначала она испытала облегчение, но потом в ее душу закралось сомнение. – Но старые розовые кусты нельзя пересаживать в такую жару, они этого не выдержат и погибнут. Куда ты их пересадила и зачем?

Мейбл слабо махнула рукой и, повернувшись к мужу, взмолилась:

– Прошу тебя, Гектор, объясни же ей! Ах, как у меня раскалывается голова! Ну почему я должна мучить себя этим глупым разговором!

Досадливо поморщившись, Гектор изрек:

– Вчера в библиотеку залетела пчела.

Натали показалось, что она ослышалась. О чем это он? При чем тут пчела?

– Ну и что?

Гектор пожал плечами:

– Мейбл не любит пчел.

Натали лишилась дара речи.

Скрестив руки на пышной груди, Мейбл призналась:

– Я ужасно боюсь пчел. Я вообще всех насекомых терпеть не могу, но пчел больше всех. Хотя нет, ос еще больше. И змей – тоже. Не смотри на меня так, Гектор, я прекрасно знаю, что змеи не насекомые.

Натали закрыла глаза.

– Так, значит, Мейбл приказала выкопать мои розы, потому что боится пчел? Я правильно поняла? – обратилась она к Гектору.

Он тихонько хихикнул:

– Наверное, тебе трудно это понять, Натали, ведь ты всю жизнь прожила в деревне…

Смешок Гектора подействовал на Мейбл как удар хлыста. Она порывисто села.

– Не смей извиняться перед ней! – завизжала она. – Я не могу притворяться, что не испытываю страха перед пчелами, в то время как боюсь их до смерти. Можешь думать обо мне, что хочешь, но я этого вовсе не стыжусь! Многие люди боятся пчел. Они могут ужалить! И нечего так на меня смотреть! Да, я городская жительница. Да тебя и самого нельзя назвать деревенским, ты ведь столько времени прожил в Лондоне! Почему ты вечно смеешься над моими страхами?

– Ну что ты, Мейбл, я вовсе над тобой не смеюсь, – поспешил успокоить ее Гектор. – Ради Бога угомонись.

– Дело не только в пчелах, они тут ни при чем! – Голос Мейбл снова сорвался на визг. – Я вообще не вижу ничего привлекательного в этой противной деревенской жизни! Ты обещал, что мне она понравится. Так вот, хочу тебе заявить: я ее терпеть не могу, да и ты наверняка тоже! Здесь абсолютно нечем заняться, не к кому сходить в гости, и я здесь глаз сомкнуть не могу. Вчера эти ужасные сверчки верещали всю ночь, а утром чуть свет распелись эти гадкие птицы! Неудивительно, что ты с самого детства носа сюда не показал! Если бы осенью у нас не должен был родиться ребенок, ноги бы моей здесь не было!

– Тебя бы здесь точно не было, – язвительно заметил Гектор. – Потому что я бы никогда не…

Он вовремя прикусил язык, однако все и так поняли, что он хотел сказать: «Потому что я бы никогда на тебе не женился…» Натали тихонько ахнула, у Мейбл округлились глаза, и в следующую секунду она разразилась безудержными рыданиями.

Ну и ну… Натали с отвращением взглянула на своего сводного брата. А она-то никак не могла понять, с чего это ему вздумалось связывать себя женитьбой – да еще и ребенком – в девятнадцать-то лет. Теперь все ясно. Можно было давно догадаться, хотя бы потому, что молодые сразу после свадьбы переехали жить в поместье, принадлежавшее Гектору, а у Мейбл начал расти живот. Впрочем, одно дело догадываться и совсем другое – знать наверняка.

Натали вздохнула и прикрыла глаза рукой, а Мейбл в это время закатывала самую настоящую истерику. Истерика эта была направлена на Гектора, чему Натали была очень рада. В такие минуты, как эта, единственное, что ее утешало – мысль о том, что Гектор Уиттакер ее брат только по отцу. Так что когда деревенские жители, укоризненно качая головами, начнут сплетничать о его скоропалительной женитьбе, они будут винить одну лишь Люсиль в том, что она плохо воспитала сына, и в том, что он не смог выбрать себе в невесты приличную девушку.

Натали понимала, что стыдно так думать, но ничего не могла с собой поделать. Она пыталась держать себя в узде и не показывать своих чувств уже в течение шести недель, с тех самых пор как Гектор и Мейбл приехали в Кросби-Холл. Открыв глаза, Натали взглянула на молодоженов. Слезы текли по пухлым щекам Мейбл бурными потоками, смывая толстый слой пудры, а искаженное яростью лицо Гектора было свекольного цвета. Отвратительная парочка!

И Натали впервые отважилась честно признаться себе: Гектор и Мейбл ей омерзительны, она их обоих терпеть не может. И хотя они приходятся ей самыми близкими родственниками, она бы предпочла вообще таких родственников не иметь.

Натали тихонько выскользнула из комнаты. Гектор с Мейбл, поглощенные выяснением отношений, этого даже не заметили. Гнев ее утих, она чувствовала себя опустошенной. Стараясь не обращать на это внимания, Натали отправилась искать нового садовника, нанятого Мейбл.

Обнаружила она его у кухонной двери. Он коротал время в обществе чумазой девицы в домашнем чепце, которую Натали видела впервые. Еще одна новенькая, вздохнула она. При виде Натали девушка поспешно юркнула в посудомойную, а садовник выпрямился и принялся сосредоточенно тянуть себя за чуб.

– Добрый день, – поздоровалась Натали. – Я пришла узнать о своих розах.

На лице садовника появилось обеспокоенное выражение:

– Да? А что с ними не так?

Натали заставила себя не вспылить, хотя это было нелегко, и деловито спросила:

– Где они?

Садовник ткнул грязным пальцем в сторону огорода:

– В огороде. – И, видя явное недоумение Натали, пояснил: – В последнем ряду. За морковкой.

– Вы посадили их в огороде?! – поразилась Натали. На лице парня появилась угодливая улыбка:

– Да розам ведь все равно, где расти, мисс. Им нужно лишь солнце да время от времени капелька воды.

– Да, – прошептала Натали. – Конечно.

И отрешенно спросила себя, сколько еще она сможет выдержать. И не оттого, что ее любимые розы пересадили на огород – где им вообще не место, – да еще на самый край, а потому, что со дня приезда Гектора и Мейбл жизнь ее здорово изменилась и мало-помалу начинает напоминать кромешный ад. У каждого человека есть предел терпению, и Натали знала, что ее предел вот-вот наступит.

Нет, решила Натали, она не станет набрасываться на нового садовника с упреками – слишком много чести. У нее еще осталась гордость. Глубоко вздохнув, она в очередной раз попыталась взять себя в руки. В конце концов, он не виноват в нанесенном ей братом с невесткой оскорблении, он лишь следовал указаниям Мейбл. А розам, если они, конечно, не погибнут от пересадки, все равно где расти – рядом с орхидеями или луком. Они не почувствуют себя униженными. А вот Натали унижена. Чего, без сомнения, добивались ее родственнички.