Весь остаток дня, вплоть до половины шестого, пока отец не начал убирать мусор, скопившийся вокруг прилавка, Керри тщетно пыталась бороться с хандрой. Покупатели не любят, когда у продавца кислая физиономия, они приходят на базар не только за свежими и дешевыми продуктами, но еще и для того, чтобы услышать шутку или доброе слово, увидеть улыбку на знакомом лице.

– Передай Дэнни, что вечером я приду в клуб посмотреть на их нового парня, – сказал ей Альберт Дженнингс, забрав у нее дневную выручку и отдав заработанные деньги. – Любопытно, в какой он форме. Джек считает, что обзавелся настоящим чемпионом.

Джек Робсон, о котором шла речь, еще в юности снискавший себе славу сорвиголовы, был владельцем льюишемского боксерского клуба и боссом Дэнни. Они жили по соседству и дружили с детства.

– Ну, если Джек считает, что он настолько хорош, тогда так оно и есть, – пожала плечами Керри, подняла с табурета пальто цвета спелой клюквы, надела его и чмокнула Альберта в мясистую небритую щеку. – До завтра, папа! Пока! – Спасибо отцу за то, что он не заставил ее ехать с ним спозаранку на оптовый рынок, а сам закупил товар на Ковент-Гарден и установил прилавок на Главной улице.

Направляясь в сторону часовой башни, Керри задумалась, почему ее не интересует то, что происходит в боксерском клубе. Возможно, это следствие депрессии? Дэнни отдавался работе в клубе без остатка, он был там и управляющим, и тренером с самого открытия. Буквально дневал и ночевал там.

– Привет, бутончик! Не грусти, все пройдет, – услышала она знакомый голос с другой стороны улицы и улыбнулась: так мог обращаться к ней только старина Чарли Робсон, отец Джека. Она помахала ему рукой. Он остановился и, перекрывая раскатистым басом шум машин, прокричал: – Ты поедешь в следующем месяце в город на церемонию коронации или будешь смотреть ее по нашему новому телевизору? Предупреди заранее, потому что у нас будет полон дом народу, и Гарриетте нужно знать, сколько ей готовить рулетов.

– Я пойду в город, Чарли! – крикнула Керри и, пропустив машину, пересекла проезжую часть, чтобы поговорить спокойно, не напрягая голосовые связки.

– По телевизору можно увидеть гораздо больше, чем из толпы, – авторитетно заявил Чарли. Он гордился своим новым приобретением и хвастался им при каждом удобном случае. – Покажут не только то, что будет происходить на улице, но и все, что будет твориться в Вестминстерском аббатстве внутри.

– Да, это верно, – согласилась Керри, сожалея, что вынуждена огорчить старика. – Но ведь живую атмосферу ничто не заменит, разве я не права? Хочется увидеть своими глазами красочные мундиры и регалии, флаги и… Ну, в общем, все, что там будет. Мне хочется почувствовать себя частицей всего происходящего, понимаешь?

– Сомнительное, по-моему, удовольствие, ведь придется занять места еще с ночи. Стоит ли так мучиться из-за какой-то атмосферы? – добродушно проворчал Чарли. – Впрочем, тебе виднее. Желаю приятных впечатлений, лепесточек!

– Ну, я пошла, Чарли! – Керри дружески улыбнулась.

– Так ты передай Дэнни, что я непременно приду вечером в клуб взглянуть на чудо-парня, с которым мой сын подписал контракт. Если он такой же мастер, как американец Роки Марсиано, то нам действительно привалила удача. Он заработает для клуба целое состояние.

Улыбка на лице Керри погасла. Ей было известно, что в клубе устраиваются не только легальные, но и нелегальные бои, приносящие колоссальные доходы владельцу и порой оборачивающиеся бедой для их с Дэнни семейного бюджета. Случалось, что муж проигрывал на тотализаторе все деньги, отложенные на текущие расходы. Она проводила Чарли задумчивым взглядом. Даже в преклонном возрасте он сохранил былую выправку и стать. Когда-то он был легендой района, слыл своим среди уголовников и доставлял немало хлопот полиции.

Она пошла своей дорогой и, погрузившись в невеселые размышления, даже не заметила, как достигла подножия Магнолия-Хилл. Неужели, размышляла она, Джек Робсон до сих пор не угомонился и продолжает нарушать закон? Не сбивает ли он с истинного пути ее мужа? Эта тревожная догадка не впервые приходила Керри в голову. Она начала подниматься вверх по улочке, вдоль аккуратных домиков, крытых черепицей и окруженных садиками, в каждом из которых росло дерево, давшее название и холму, и площади. Им с Дэнни давно следовало поговорить по душам, но она все как-то не решалась, понимая, что проблема эта весьма щепетильная. Может быть, ей стоит посоветоваться с Кейт Фойт? Ее муж, темнокожий Леон, бывший военный моряк, был когда-то чемпионом флота по боксу. Уж он-то не станет участвовать в нелегальных состязаниях, не такой у него характер.

Достигнув вершины холма, Керри остановилась, чтобы перевести дух и решить, идти ей к подруге или домой. От того места, где она стояла, до дома Кейт было рукой подать: он находился сразу за перекрестком, на левой стороне площади. А дом, в котором она родилась, располагался напротив, на правой стороне. Рядом, в старой халупе, жили со своими детьми Мейвис и Тед. Краска на стенах облупилась, вокруг царил кавардак, сад был запущен, и это еще издали бросалось в глаза. Дальше был пустой участок с глубокой воронкой от бомбы – след минувшей войны. За ним стоял дом Джека Робсона. Рожденный на площади Магнолий, он не желал ее покидать, хотя в последние годы преуспевал в бизнесе и мог бы купить квартиру в престижном районе. За домом Джека, в верхней части площади, находилось еще три строения. В одном из них жили Эммерсоны.

Проходя мимо дома родителей, вместе с которыми доживала свой век ее тяжелобольная бабушка Лия Зингер, она взглянула на окно ее спальни и увидела, что бабуля машет рукой, приглашая зайти. Керри знаками дала ей понять, что идет проведать Кейт, но непременно заглянет на обратном пути. Лия сделала рукой типичный еврейский жест и скорчила обиженную мину. Несмотря на то что ее регулярно навещали и родственники, и соседи, она вела себя так, словно была забытой всеми узницей средневекового замка. Это не мешало ей знать все местные сплетни. Сегодня Лия наверняка стала бы расспрашивать внучку о новом боксере из клуба Джека Робсона.

Керри посмотрела на маленькую англиканскую церковь, потом на жилище вызывавшего столько разговоров спортсмена. Вокруг него сейчас не крутились ребятишки, стало быть, самого боксера не было дома. Она криво усмехнулась: похоже, ее одну не интересуют дела клуба. Остальные обитатели площади Магнолий живо участвовали во всем происходящем и оказывали Джеку всяческое содействие.

Клуб был организован вскоре после окончания войны. В его создании все местные жители приняли посильное участие. Леон поделился своим опытом и знаниями, причем бесплатно. Дэнни пошел работать тренером, но за деньги. Элайша Дикин, хозяйка паба «Лебедь», предоставила в распоряжение Джека пустующее помещение на втором этаже. Мириам, мать Керри, дважды в неделю наводившая порядок в церкви Святого Марка, вызвалась убирать и в клубе, хотя ранее утверждала, что слишком слаба для торговли овощами на рынке. Не остались в стороне и ее свекровь со свекром, Дэниел и Хетти Коллинз: они вложили в новое предприятие существенную часть своих трудовых сбережений, как и мачеха Джека, всеми уважаемая дама преклонного возраста. Даже викарий церкви Святого Марка преподобный Боб Джайлс дал клубу свое благословение, выразив при этом надежду, что спорт отвлечет местных подростков от шалостей и необдуманных поступков. А молодой врач, обосновавшийся в доме номер семь весной 1950 года, пообещал бесплатно оказывать спортсменам медицинскую помощь.