Вот и палисадник Эммерсонов. Магнолия, росшая перед домом, была в цвету. Полюбовавшись ею, Керри пошла по дорожке и по каменным ступеням крыльца поднялась к входной двери, с наслаждением вдыхая аромат лаванды, розмарина и тимьяна, растущих возле крыльца в горшках. Над ними с тихим жужжанием сновали пчелы. Она не стала стучать в дверь и прошла в прихожую: в доме номер четыре Керри бывала едва ли не каждый день с раннего детства.

– Привет! Есть здесь кто-нибудь? Это я, Керри! – крикнула она, остановившись в коридоре.

Кейт спустилась к ней по лестнице со второго этажа, зажав под мышкой орущего малыша и держа в свободной руке большой металлический игрушечный грузовик, перепачканный глиной. Она выглядела спокойной и уверенной в себе, как всегда. Ее золотистые волосы были уложены на голове короной. В свои тридцать пять лет она выглядела молодо и элегантно, во многом благодаря тому, что одевалась просто и не пользовалась косметикой.

– Оставила его играть с машиной в саду, а потом обнаружила, что вся спальня в комках глины! – в сердцах посетовала она, не выпуская отчаянно сопротивляющегося курчавого смуглокожего мальчугана.

– Это не спальня, а гараж, – возразил сорванец.

Мать наконец устала его держать и поставила на пол.

– Удивляюсь, как ты с ними справляешься, – с легкой завистью сказала Керри. – Это правда, что недавно полицейский поймал Луку на заброшенной стройке?

Лука – старший, одиннадцатилетний брат провинившегося – на вид казался ангелом, но постоянно доставлял матери беспокойство своими выходками.

Кейт поставила грузовичок на покрытый линолеумом пол и пошла на кухню, говоря на ходу:

– Да, это верно. Лука знал, что входить на стройку запрещено, там опасная зона. – Она горько усмехнулась и начала наполнять водой чайник. – Это его и соблазнило. Честно говоря, Керри, ты даже не представляешь, насколько труднее воспитывать ребенка, живущего дома и посещающего местную школу, чем того, который учится в закрытой частной школе. Стоит мне отвернуться, как Лука попадает в какую-нибудь историю.

Керри невольно улыбнулась, забыв о своих проблемах. Кому, как не Кейт, ощущать разницу между частным и муниципальным учебными заведениями! Не в каждой семье встретишь такие контрасты и в социальном, и в расовом отношении.

Старшая дочь Эммерсонов, Дейзи, была им неродной. Они удочерили эту белокожую сиротку после войны. Темно-синие глаза свидетельствовали о том, что в жилах ее течет кельтская кровь. Двенадцатилетний Мэтью был внебрачным сыном Кейт и летчика, погибшего в воздушном бою над Дюнкерком. Тоби Харви происходил из богатой семьи, и Мэтью, единственный наследник, уже в семь лет поступил в то же частное учебное заведение, в котором когда-то учился его отец, – об этом позаботился его прадедушка.

Лука, первенец Леона Эммерсона, был на год младше брата и унаследовал от своего отца-метиса смуглую кожу и жесткие курчавые волосы. Через четыре года родилась Джилли. А еще через четыре – Джонни.

– Хочу гараж! – вдруг заявил Джонни. – Грузовикам нужен гараж.

– Чем тебе не нравится сарай в саду, мой ягненок? – спросила Кейт, ставя чайник на плиту и вынимая из буфета чашки и блюдца. – Ведь грузовики не могут въезжать вверх по лестнице, верно? Поэтому спальня для гаража не годится. Если же ты будешь оставлять грузовик в сарае, то сможешь его там мыть, как это делают механики в настоящих гаражах.

Джонни задумчиво посмотрел на мать:

– А шланг? Я могу пользоваться папиным шлангом, мама?

– Только если рядом с тобой будет папа, – твердо ответила Кейт. – Возьми шоколадное печенье и ступай играть. Нам с Керри нужно кое о чем поговорить.

Мысль о том, что отныне он сможет забавляться с водой, пленила воображение малыша. Даже если ему не позволят пользоваться шлангом, можно наполнять водой из садового крана пустые банки. Мама ему ведь этого не запрещала. Мальчик схватил печенье и вприпрыжку выбежал из кухни.

– Итак, что привело тебя ко мне в такое время? – спросила Кейт, посматривая на плиту. – Ведь тебе сейчас следовало бы готовить ужин для Дэнни. Он не рассердится?

Керри сняла пальто и повесила его на спинку стула.

– Пусть разок приготовит себе ужин сам. Или подождет. Ничего с ним не случится, руки у него есть.

Кейт прыснула, услышав из уст подруги такие бунтарские речи. Без жены Дэнни был как без рук, он не знал, где у них на кухне сковородка, и уж вовсе не умел ею пользоваться.

– Что у вас произошло? – сочувственно поинтересовалась Кейт. – Он замучил тебя разговорами о своих делах? Прожужжал все уши, рассказывая о новом боксере, с которым клуб подписал контракт?

Керри поставила локти на стол, подперла кулаками подбородок и, вздохнув, сказала:

– Нет, все, к сожалению, не так просто.

Она помолчала, раздумывая, как лучше объяснить подруге, что ее гложет. У Кейт всегда такой благодушный, счастливый вид! И как ей только удается сохранять душевное спокойствие? Она никогда не жалуется на трудности. Может быть, секрет ее счастья в том, что она вышла замуж за человека, у которого язык не повернется назвать ее «мамочкой»? Да и детей у нее полон дом.

– Тебе никогда не становится обидно до слез, Кейт? – спросила она. – Я хочу сказать, что в тридцать пять лет не очень-то повеселишься, верно? Моя нынешняя жизнь сводится к стоянию за прилавком, работе по дому, стирке, уборке, приготовлению еды, накрыванию на стол и мытью посуды. Кручусь, словно белка в колесе, с утра до вечера. И никакой радости!

– Потрясающий монолог! – с улыбкой заметила Кейт, но в глазах ее читалось искреннее сочувствие. Она сняла с плиты чайник и сполоснула кипятком чайничек для заварки. Когда-то брак Керри находился на грани распада, и виноват в этом был Дэнни. С детства избалованный матерью, он рассчитывал, что Керри тоже будет сдувать с него пылинки и во всем ему потакать.

Веселая, жизнерадостная и неунывающая по своей натуре, Керри, выйдя замуж, резко переменилась. Но ей никогда не приходило в голову задуматься, устраивает ли ее та жизнь, которой она живет. И вот теперь, впервые взглянув на себя со стороны, она ужаснулась уже привычной ей серости и скуке.

Кейт целиком посвящала себя мужчине, любящему ее всем сердцем, умом и душой, и не сетовала на тяготы домашних хлопот и неприятности, которые доставляли ей дети. А вот Керри… Нет, дело вовсе не в том, что она не любила Дэнни. Она его любила. Просто в последнее время они перестали разговаривать и никуда не выходили вместе. А когда проводили часы досуга дома, все было слишком обыденно. Выпив в пабе пару кружек пива, Дэнни в лучшем случае спрашивал будничным тоном:

– Ну, будем сегодня заниматься этим?

«Вот и вся романтика», – с тоской подумала Керри и тяжело вздохнула.

– Понимаешь, Кейт, я стала замечать, что нам с Дэнни скучно друг с другом, – выпалила она, не осмеливаясь поделиться с подругой тем, что муж ее совсем не удовлетворяет в постели. – Он целыми днями торчит в клубе – и в будни, и в выходные.