litbaza книги онлайнДетективыПортной из Панамы - Джон Ле Карре

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 105
Перейти на страницу:

Одевшись быстро, но с обычной тщательностью и аккуратностью, Пендель поспешил на кухню. Пендели, подобно всем остальным представителям среднего класса в Панаме, держали прислугу, но въевшийся в плоть и кровь пуританизм требовал, чтоб завтрак готовил глава семьи. Крутые, нарезанные кружочками яйца на тосте для Марка, булочка и плавленые сырки для Ханны. И отрывки из «Микадо», напеваемые вполне приятным голосом, поскольку Пенделю страшно нравилась эта музыка. Марк был уже одет и доделывал уроки за кухонным столом. Ханну пришлось чуть ли не силой вытаскивать из ванной, где она с волнением разглядывала выскочивший на носу прыщик.

Затем общая сумятица, обмен взаимными упреками и словами прощания, и вот Луиза, уже одетая, но опаздывающая на работу в администрацию по эксплуатации Панамского канала, прыгает в свой «Пежо», а Пендель с детишками в «Тойоту». И везет их в школу, сворачивая то влево, то вправо, потом опять влево, вниз по склону холма, к главной дороге. Ханна жует булочку, Марк пытается что-то писать в тетрадке, но на поворотах машину безжалостно швыряет из стороны в сторону. Пендель извиняется за сегодняшнюю спешку – вы уж простите, ребята, но у меня ранняя встреча с парнями, которые ворочают большими деньгами. А про себя уже жалеет, что так нелестно отзывался о Дельгадо.

Полосы встречного движения перепутаны – любезность со стороны местных оперативо, разрешающих по утрам обитателям пригорода использовать обе в одном направлении. Езда между жизнью и смертью: машины все время перестраиваются. Лавируя в этом беспорядочном потоке, он снова съезжает на маленькие улочки, вперед, мимо домиков в американском стиле (у них тоже такой же), мимо деревень с блестящими пластиком и стеклом заведениями «Чарли Попс», «Макдоналдс» и «Кентаки Фраэд Чикен». Вперед, мимо ярмарки с аттракционами, где в прошлом году на День независимости четвертого июля Марк умудрился сломать руку на картинге – его задел бампер машины «противника». И когда сына привезли в больницу, там было полно ребятишек с ожогами от фейерверка.

Затем пробка на перекрестке, настоящее столпотворение, и Пендель судорожно шарит в карманах в поисках четвертака для чернокожего мальчика, который продает розы; потом все трое они дружно машут руками, приветствуя старика, который стоит на том же углу последние полгода и продает все ту же кресло-качалку за двести пятьдесят долларов, о чем свидетельствует табличка у него на груди. Снова боковые улочки и объезды, Марка надо будет высадить первым. Так, внимание, они погружаются в вонючий ад Мануэль Эспиноза Батисты, затем едут дальше, мимо Национального университета, и Пендель украдкой косится на длинноногих девушек в белых юбках и с книжками под мышкой. Потом радостное узнавание – напоминающая свадебный торт нарядная церковь дель Кармен – доброе утро, боженька – отдаю свою жизнь в твои руки. И дальше они пересекают Виа Эспанья, со вздохом облегчения ныряют на Авенида Фредерико Бойд, затем – с Виа Израэль на Сан-Франциско, движутся в потоке машин по направлению к аэропорту Пайтилла; доброе утро, дамы и господа, торговцы наркотиками, чей бизнес поспособствовал тому, что на взлетной полосе выстроились целые ряды хорошеньких частных самолетиков, что кругом полно аварийных домов, бродячих собак и бесхозных кур. Однако попридержи поводья, будь так любезен, дыши глубже, волна антиеврейских выступлений в Латинской Америке не прошла незамеченной. И эти молодые люди с суровыми лицами, что дежурят у ворот школы Эйнштейна, свое дело знают, и шутки с ними плохи, а потому следите за своими манерами, уважаемые. Марк выскакивает из машины – в кои-то веки не опоздал. Ханна орет вслед: «Эй, ты, придурочный, смотри, что забыл!» и швыряет ему ранец. Марк отходит от машины, не позволяя себе даже намека на признательность, даже взмаха рукой или же преисполненного тоски прощального взгляда – за ним следят десятки зорких и цепких глаз однокашников.

И снова – в завихрение автомобилей, истерическое завывание полицейских сирен, скрежет и рев бульдозеров, треск отбойных молотков – все это бессмысленное гиканье, уханье, пуканье и гуденье тропической столицы Третьего мира, которой так и не терпится задушить себя до смерти в выхлопных газах. Обратно в пучину нищих и калек, продавцов банных полотенец, цветов, глиняных кружек и печений. У каждого перекрестка пробка – да опусти же стекло, Ханна! И куда запропастилась вся мелочь в кармане? – потому как сегодня настал черед безногого седовласого сенатора просить милостыню. Вон его везут в тележке, а прямиком за ним вышагивает чернокожая красавица-мать с прехорошеньким и улыбчивым младенцем. Пятьдесят центов маме, приветственный взмах руки младенцу, а по пятам за ними ползет рыдающий паренек на костылях, подогнув одну ногу в колене, и она напоминает перезрелый банан с лопнувшей кожурой. Интересно, рыдает ли он вот так целый день или только в часы пик? Ханна и ему протягивает монетку.

Затем на секунду наступает просвет – машина на полной скорости взлетает на холм, к Мария Инмакулада, и во дворе возле желтых школьных автобусов суетятся монахини с белыми, точно припудренными лицами – Senor Pendel, buenos dias! И вам тоже buenos dias, сестра Пьедад! И вам тоже, сестра Имельда! И тут Ханна вспоминает, что забыла дома копилку с монетками и что сегодня день какого-то там святого, но вот какого именно? Нет, и она тоже совершенно придурочная, как и ее братец, на, вот тебе пять долларов, милая, у тебя впереди трудный и долгий день. Толстушка Ханна звучно чмокает отца в щеку и тут же бросается на поиски Сары, ближайшей, закадычнейшей подружки на этой неделе. И за всей этой сценой с улыбкой наблюдает страшно толстый полицейский с золотыми часами на руке, похожий на Санта-Клауса.

«И никто не придает этому значения, – почти радостно думает Пендель, наблюдая за тем, как его дочь исчезает в толпе. – Ни дети, ни взрослые. Ни даже я. Один еврейский мальчик, да и тот не совсем еврей, одна девочка-католичка, но и она не совсем чтобы, и для всех нас это стало нормой. И мне стыдно, что я так непочтительно отзывался о неподражаемом Эрнесто Дельгадо, дорогая. Видно, просто сегодня один из тех дней, когда я не могу быть хорошим послушным мальчиком»…

После чего в сладостном одиночестве Пендель снова выезжает на автомагистраль и включает любимого своего Моцарта. И тут же все чувства его обостряются до предела, как всегда бывало, когда он оставался один. По привычке он проверяет, заперты ли все дверцы и окна, уголком глаза следит за уличными торговцами, нищими, копами и другими потенциально опасными личностями. Нет, нельзя сказать, чтоб он чего-то боялся. В течение нескольких месяцев после вторжения США люди с ружьями поддерживали в Панаме покой и порядок. Теперь же стоит кому-то выхватить револьвер в потоке движения, как по нему откроют огонь из каждой машины, кроме него, Пенделя, разумеется.

Палящее солнце вываливается из-за еще одной недостроенной эстакады, тени под ней сгустились, грохот и гул города усиливаются. Между шаткими строениями на узких улочках мелькает вывешенное на просушку белье всех цветов радуги. Лица людей на тротуаре поражают разнообразием – африканская, индейская, китайская кровь, а также всевозможные сочетания всех этих кровей. Панама хвалится тем, что здешнее многообразие человеческих рас и пород сравнимо разве что с разнообразием птичьего царства. И эта мысль почему-то всегда грела сердце полукровки Пенделя. Одни произошли от рабов, да и другие, по большей части, тоже. Ведь их предков доставляли сюда на кораблях десятками тысяч – работать на канале, а иногда и умирать ради него.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 105
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?