class="p1">— Ничего они не считают. У них есть планы, и они их проведут в жизнь. Вот увидишь. Наверняка, и невесты уже есть. Есть? — я повернулась к нему.

— Мало ли, что деды себе напридумывали. Это средневековье какое-то. Я сам решаю, что делать и с кем жить.

— Не ври. Ты принимаешь варианты, которые тебе предлагают.

На остановке подошел красный кругленький автобус. Олег попытался поцеловать на прощание. Я подставила щеку. Села на мягкое сиденье и закрыла глаза.

Весь вечер я ждала его. И ночь. А утром перестала. Связь у нас есть. Я чувствую, как ему плохо, как он ругается с родственниками, но внутри уже шатнулся к ним. У них крепкая семья, так просто не вырвешься. А я не имею права вырывать. Это меня должны взять. Замуж, в семью.

Он приехал к вечеру следующего дня. Мне плохо. Сил решать и говорить нет. Я просто не открыла дверь. Он звонил минут двадцать, потом уехал.

В понедельник после занятий разговор все же состоялся.

— Олег, я знаю все, что ты скажешь. И я не хочу это слышать, — начала я первая, когда он подошел с букетом роз. — Мне нужно время. И тебе тоже. Давай поживем без всяких разборов.

Букет я не взяла.

Через месяц Ренат Равильевич попросил помочь в очень важном деле, от которого зависела его дальнейшая судьба.

— Маша, мне не к кому больше обратиться. Такая ситуация, когда можно выиграть все. А можно все проиграть. Каждая мелочь важна, каждая деталь. Я знаю, тебя бесполезно призывать к патриотическим чувствам, но эта операция имеет огромное значение для страны, для ее безопасности.

— Без меня прямо все погибнет? — приподнимаю бровь.

— Если сорвется, то я точно поеду налаживать агентурную работу среди малых народов Крайнего Севера.

— И что хотите?

— Нужно твое участие в операции. Ты будешь сама собой.

— Я и так сама. Своя собственная.

— Не так я выразился. Понимаешь, сейчас полно всяких целителей, экстрасенсов. Джуна и прочие. Но в этой сфере работаем не только мы. Ситуацию отслеживают иностранные шпионы. И среди них совсем не дураки. Как раз один такой и может приехать в нашу область. Тебе надо сыграть уникальную русскую целительницу.

— Это выйти в кокошнике с хлебом-солью?

— Маша, мне не до шуток. Он прекрасно отличает шарлатанов от людей с реальными способностями. Попытки уже были. Это специалист высокого класса. Я бы никогда не обратился к тебе с такой просьбой, но, как уже сказал, на ошибки права больше нет.

— Но помощь реально ему нужна?

— По нашим сведениям, он жалуется на проблемы с поджелудочной железой.

— Вы хотите, чтобы я его полечила?

— Да. Но с определенным антуражем. Мы все приготовим. Будет домик, специальная одежда, травы. Их закажем одному профессору. Он сам собирает.

— Серьезно все у вас.

— Конечно. И еще. Маша, я знаю о проблемах в отношениях с Олегом. Точнее, с позицией его родственников. Поверь, в случае удачи операции я лично с ними поговорю. И уверен, они поймут все правильно. Поймут и оценят. Для них это будет очень значимо. Это так делается. Для меня тоже очень важно, чтобы у вас все хорошо сложилось.

— Хорошо. Я посмотрю вашего шпиона, — вижу его манипуляции, но преодолеть себя не могу.

На следующий день ко мне домой привезли невзрачную тетеньку, которая сняла мерки. В каком-то ателье пошили платье под славянский стиль. В нем я должна походить, чтоб обтерлось. И два раза постирать. Выдали еще какие-то амулеты на цепочках. Металл на шее мешал, но Ренат Равильевич сказал, что он выполняет роль антенны, без нее никак. В училище я принесла справку, что уезжаю в санаторий что-то лечить. Вопросов там не задавали.

В начале мая меня привезли в маленький домик деревни Н. на берегу Рыбинского водохранилища. Места красивейшие. Волга разливается на десять километров. На берегу сосновый лес. Дом уже отмыт, обжит. На стены навешали пучки трав. Заставили выучить, где и какие, от чего помогают. Печку тоже пришлось топить. Выделили двух помощников. Они живут в соседнем доме. Молча делают одно и тоже каждый день: носят воду, колют дрова, готовят еду. Кроме них еще двое в машине. Но эти постоянно меняются вместе с машинами. То буханка с электриками, то уазик, то пирожок почтовый.

Деревенская жизнь вместо обещанных двух затянулась уже на восемь дней. Хотели подгадать под майские праздники, но получилось только к Дню Победы. Я не страдала от безделья. На природе угасшие навыки быстро проснулись.

Вечером приехал Ренат Равильевич и велел быть в готовности на завтра. Сам остался ночевать в доме с помощниками.

Около двух часов дня прикатила белая копейка. За рулем очкарик, похожий на сельского учителя. Рядом с ним иностранец. И оказался он осторожный и осмотрительный. Вылез перед деревней. Размялся. Такому высокому сложно долго ехать, тем более, если возраст уже за сорок. Прошелся пешком по единственной улице. Подошел к колодцу. Грохнула доска, которая у колодца положена, чтоб грязи не было. Очкарик оглянулся: «Нет-нет, колодец здесь открывается». Журавель подергали, показали, как воду набирать. Пить не стал. «Вот сюда, пожалуйста, — махнул очкарик в мою сторону, — а я к своим родственникам пойду. Если что, на конце деревни дом Емельяновых спросите».

— Здравствуйте! — без акцента поздоровался иностранец, — вы Маша?

— Здравствуйте, я Маша, — ответила я, хотя впору было поклониться в пояс добру молодцу, да коня привязать, студеной водицы вынести.

— Мне посоветовали к вам обратиться. Позвольте представиться, меня зовут Артур. Сможете меня принять?

— Проходите, — открыла я калитку.

— Вы здесь живете? — спросил он.

— Нет. Я приезжаю подышать воздухом, отвлечься от дел.

— Но вы целитель?

— Я художник. Но иногда пытаюсь помогать. И, бывает, успешно.

— Меня направил к вам мой знакомый. Он местный житель, к родственникам своим собирался приехать. И так вас расхваливал, что я решил непременно с вами познакомиться. А я, знаете ли, интересуюсь русской культурой в современном обществе. Даже работу написал по традиционным славянским методам лечения. Поэтому такую возможность упускать нельзя. К тому же меня действительно беспокоят боли в левом боку. Только не ожидал, что вы такая молодая. У вас здесь тоже родственники живут?

— Сейчас только я здесь, — ухожу я от дальнейших расспросов, — пойдемте в дом.

Дома он потянул воздух.

— Русская печка. А хлеб не печете?

— Нет. Картошку тушу и кашу варю. Есть хотите? Могу покормить.

— О, премного благодарен, но пока откажусь. Сначала дело. Когда вам удобно осмотреть меня?

— Прямо сейчас.

— Еще один неудобный для советских людей вопрос. Как я могу расплатиться с вами?

— Да никак, —