Поспешность немцев вскоре сыграла на руку англичанам. Первые магнитные мины расставляли субмарины, и никто не знал их расположение, пока они не взрывались. Затем мины стали сбрасывать с парашютами с самолетов люфтваффе во время ночных полетов. Ночью 20 ноября такие самолеты были замечены в эстуарии Темзы, а на следующий день там подорвался на мине великолепный японский лайнер «Терукини Мару». Днем позже на том же месте такая же судьба постигла британский эсминец «Цыган».

Через несколько дней связь между ночными полетами вражеских самолетов и взрывами судов была точно установлена. Немецкие самолеты снова появились в эстуарии Темзы ночью 23 ноября, причем с земли было замечено, как с одного из них что-то сбросили. Эксперты из Королевской военно-морской школы минеров немедленно выехали на место, обнаружили мину и тут же разобрали ее. Предприятие было совершенно безрассудным: производить действия с боевой миной, которая может иметь разные ловушки, – это все равно что пытаться открыть емкость с порохом при помощи горящего факела. Но секреты магнитных мин были раскрыты, поэтому от них можно было защититься. В тот день начался новый этап подводной войны.

Британские методы нападения и защиты вскоре были приняты и на американском военно-морском флоте. В штабе военно-морских операций был назначен ответственный за минные операции – им стал опытнейший минер капитан Александр Шарп. Соответствующий человек появился и в инженерной службе – ремонтно-конструкторском бюро. Это был лейтенант Крейг. Так началось создание специализированного флота для расстановки и траления мин в любом районе от Туниса до Токио и штата людей для выполнения этих операций. За несколько месяцев американские военные моряки научились обращаться с магнитными минами и обезвреживать их.

В морском министерстве хватало пропагандистов разных форм войны на море, причем более известных и понятных, чем минная война. И всем были нужны деньги, материалы, люди. В высших военно-морских кругах еще существовало мнение, что минная война всего лишь хитрый способ избежать открытого противостояния. Старший офицер, получивший приказ заниматься этим делом, мог поставить крест на своей военной карьере. Будущие минеры начинали службу, получив лишь беглое напутствие о возможных опасностях и не имея практически никаких перспектив.

В период между Мюнхеном и Пёрл-Харбором каждый день делался хотя бы небольшой шаг в деле создания минного флота, новых средств траления и других мер защиты. Чтобы наладить более тесные контакты с английскими экспертами, работающими над магнитными минами, американские специалисты зачастили в Великобританию. Лейтенант Чарльз В. Говард прибыл туда в июне 1940 года, чтобы обезвредить немецкую мину, обнаруженную в районе Ловештофта. Мина оказалась контактной, и лейтенант Говард стал первым минером американского военно-морского флота, погибшим при исполнении служебных обязанностей во время Второй мировой войны.

В том же месяце в качестве средства защиты от магнитных мин для всех кораблей были заказаны размагничивающие обмотки. Тральщики «птичьей» серии были оборудованы магнитными тралами. А немцы приступили к использованию мин нового типа, против которого дегауссинг[3]и магнитные тралы оказались абсолютно неэффективными. Первые немецкие акустические мины, взрыватели которых приводились в действие звуком судовых силовых установок, появились в августе 1940 года. Образец нового подводного оружия подвергся всестороннему изучению в Уэльсе в октябре того же года, когда были выявлены все его секреты. Британские тральщики очень скоро стали оборудоваться вибрационными молотами Канго – специальными приборами, производящими шум, уровень которого достаточен для приведения в действие акустических мин.

Первые корабли, пополнившие военно-морской флот для «вылавливания» мин, были ветеранами рыболовного флота. Это были просоленные клиперы, издавна используемые для ловли голубого тунца, и сейнеры с кошельковыми неводами. Их весьма оперативно и незамысловато переоборудовали для военно-морской службы, перекрасив в серый цвет и добавив к их облику несколько нехитрых деталей, после чего бывшие рыбаки стали гордо именоваться прибрежными минными тральщиками класса «АМС». Экипажи для новоявленных военных кораблей получали начальную военную подготовку в спешно созданной минной школе в Йорктауне (штат Вирджиния).

Новые минеры начали практические тренировки в марте 1941 года, причем на настоящих минах. Впервые с 1919 года американские моряки использовали мины у своих берегов. В других частях света они применяли это оружие значительно чаще. В июле 1941 года старые тральщики – «птицы» устанавливали мины на Филиппинах. Правда, это делалось по большей части на всякий случай, если в эти воды вдруг зайдут корабли японского Императорского флота.

В 1941 году мины были подготовлены и на Гавайях. В качестве защитной меры вокруг якорной стоянки Тихоокеанского флота планировалось создать лахэйнский барраж, но это не было сделано, поскольку существовала опасность дрейфа мин. Возможность создания японцами собственного барража в районе Пёрл-Харбора не была проигнорирована: 27 февраля 1941 года был создан внутренний патруль, обязанностью которого являлось ежедневное траление участка в районе входа в Пёрл-Харбор.

В 1941 году минный флот в Пёрл-Харборе составляли ветераны Первой мировой войны, не предназначенные для обращения с новыми типами мин (за исключением четырех относительно новых кораблей). Три дивизиона тральщиков-эсминцев были также далеко не новыми кораблями, недавно переоборудованными для траления. Еще два дивизиона престарелых судов «флаш-декеров»[4]стали минными заградителями. Единственным среди заслуженных посудин кораблем, ранее участвовавшим в минной войне, был старый минзаг «Оглала», гордо несущий флаг с двумя звездами, принадлежавший адмиралу Ферлонгу, командиру боевой группы минных тральщиков. Даже если бы этот разномастный флот находился в превосходном техническом состоянии и был полностью укомплектован прошедшими нужную подготовку опытными экипажами, он не мог бы считаться значительной силой, способной вести минную войну среди бесчисленных островов самого большого на планете океана. Но пока время неумолимо двигалось вперед, приближая дату нападения на Пёрл-Харбор, старые корабли занимались в основном буксировкой учебных мишеней. А четыре новых судна выходили на ежедневное траление – они искали в прилегающих к Пёрл-Харбору водах японские мины, которых там не было.

Шесть колоколов мелодично созывали народ к утренней службе, а восходящее солнце уже позолотило первыми лучами вершины гор Кулау. Ровно в 7.30 произошла очередная смена вахт. Даже если бы кто-нибудь заметил высоко в небе над бухтой самолеты, на них все равно не обратили бы внимания. Наступило воскресенье 7 декабря 1941 года, и ничто не предвещало беду.

Внезапно в утреннюю тишину ворвался оглушительный рев. Чистое небо почернело от туч торпедоносцев и пикирующих бомбардировщиков с эмблемами восходящего солнца на крыльях. Одна из бомб взорвалась рядом с ангарами для гидросамолетов на острове Форд. С радиовышек на Форде полетели сигналы о воздушном налете на Пёрл-Харбор, содержащие предупреждение, что это не учения. Для «азиатских моряков», привыкших к военным тревогам на неспокойной реке Янцзы, один взрыв был понятным предупреждением: их орудия заговорили раньше, чем была объявлена общая тревога. Японские самолеты атаковали с бреющего полета ряды спокойно стоявших военных кораблей. Моряки быстро пришли в себя после первого шока и привели в боевую готовность палубные орудия; они кричали друг другу: «Японцы здесь!»