Первыми и, возможно, единственными жертвами минных полей в районе Френч-Фрегат-Шоулз стали американцы. Однако их мины все же явились причинами тяжелых потерь японцев. Это может показаться странным, но именно по той причине, что ни одно из японских судов не приблизилось к этим минным полям. Японцы запланировали на 30 мая повторение полета на Гавайи с заправкой самолетов от субмарин. Им было жизненно необходимо выяснить, какие военно-морские силы способны противостоять намеченной на начало июня операции у острова Мидуэй. Субмарины-заправщики, появившиеся у Френч-Фрегат-Шоулз, не осмелились там остаться, поскольку вокруг постоянно рыскали корабли минного флота. Поэтому планируемый полет гидросамолетов не состоялся, и японцы не узнали о присутствии на Гавайях американских авианосцев. В результате четыре японских авианосца не вернулись из рейда на Мидуэй, который Ямомото мог отменить, если бы имел информацию.

А в холодных водах Атлантики три подводные лодки, украшенные черными свастиками, тихо скользили к американским берегам. Тот факт, что одна из них оставила мины в районе Бостона, а не Нью-Йорка, как это планировалось сначала, не имел большого значения. Американские морские пути были очень оживленными, поэтому цели можно было считать равноценными. Кстати, к тому времени для защиты американских торговых путей уже начали применяться американские мины, хотя немцы об этом еще не знали. Тайная война набирала силу.

17 января 1942 года три корабля ВМФ держали путь на войну, где они имели шанс ни разу не встретить противника. Они были не настоящими боевыми кораблями, сражающимися в открытом бою с врагом, а поспешно переоборудованными торговыми судами, команды которых составляли ускоренно обученные гражданские лица. Новобранцы, резервисты и новоиспеченные лейтенанты-коммандеры готовились устанавливать минные заграждения. За пределами Чесапикского залива вдоль берегов непрерывным потоком сновали танкеры и грузовые суда с военными грузами. Здесь стали появляться немецкие подводные лодки, задачей которых было не дать максимальному количеству этих судов достичь пункта назначения. В начале 1942 года война в Атлантике подошла очень близко к американским берегам: 14 января немецкие подводные лодки торпедировали у мыса Гаттерас панамский танкер «Норнесс», а днем позже там же подвергся атаке британский танкер «Коимбра». Минные поля у входа в Чесапикский залив могли снизить вражескую активность. Стараясь очень аккуратно лавировать между уложенными на палубах минами, матросы «Монаднока», «Миантомаха» и «Уассака» отправили 365 смертоносных яиц в воду, всей душой надеясь, что скоро здесь появятся вражеские субмарины.

Первое во Второй мировой войне американское минное поле у Восточного побережья страны было создано под непосредственным руководством командира «Монаднока». Тот факт, что установка мин обошлась без жертв и непредвиденных случайностей, говорит о том, что подготовка новоявленных минеров велась ускоренно, но качественно. Как для кораблей, так и их команд дело было новое. «Уассак», ставший военным кораблем 15 мая 1941 года, в мирной жизни был грузовым паромом. Минным заградителем он стал, сменив железнодорожные рельсы на направляющие для мин. «Миантомах» вошел в строй в новом качестве 23 ноября, а «Монаднок» – 2 декабря. До 1942 года в составе американского флота не было специально спроектированных и построенных для этой цели минных заградителей; среди моряков бытовало мнение, что извлечь мину из воды могут только высококвалифицированные специалисты, а сбросить ее туда может кто угодно, обладающий достаточной физической силой. Вряд ли это льстило людям, занимающимся очень опасным делом создания минных полей.

Чесапикское минное поле считается первым оборонительным рубежом ВМФ в Атлантике. Однако до войны флот уже занимался установкой управляемых мин. Довоенные поля существовали в Коррегидоре на Филиппинах, в районе Гонолулу и Пёрл-Харбора, в зоне Панамского канала. 10 декабря 1941 года мореплаватели получили предупреждение о заминированных участках в районе Нью-Йоркской бухты и в Чесапикском заливе. Такие же поля в декабре 1941 года появились у Бостона, Портленда и Мэна. Со временем минные поля появились вдоль всего атлантического побережья Соединенных Штатов, а также у берегов Кубы, Сан-Хуана, Пуэрто-Рико и Виргинских островов. Эффективность этих мероприятий с трудом поддается оценке. Вражеские суда не попадали на оборонительные минные поля, за исключением Коррегидора, но два судна союзников подорвались на панамских минных полях.

После первого успешно созданного поля в Чесапикском заливе ВМФ отправился со своими минами дальше в море, от Гаттераса к Тринидаду. 3 апреля было начато создание тринидадского минного поля. К этому времени на чесапикском поле была отмечена первая жертва: американский танкер «Э. Х. Блум» напоролся на мину и затонул в трех милях от мыса Генри.

Тринидад – южное звено в длинной цепочке Наветренных и Подветренных островов, протянувшейся вниз от Пуэрто-Рико и отделяющей Карибское море от Атлантического океана. Между островом Тринидад и его южноамериканским соседом Венесуэлой расположен залив Пария, южный и северный вход в который – Пасть Дракона (Бокас-дель-Драгон) и Пасть Змеи (Бока-де-ла-Сьерпе) – являются воротами для судов, следующих из Карибского моря в Атлантический океан. Именно здесь минзаги расставили свои мины. День 3 апреля запомнился многим. Пасть Дракона многократно содрогалась от преждевременных спонтанных взрывов: больше половины из 428 мин взорвались, причем некоторые из них в момент соприкосновения с водой.

Причина заключалась в наличии «короны из шипов» – специальном приспособлении, препятствующем тралению, которым были оборудованы мины. Сильные течения, действующие в Пасти Дракона, действовали на эти устройства и вызывали преждевременный взрыв. После удаления «короны» 100 мин, сброшенные в воду на следующий день, повели себя вполне прилично. 5 апреля несколько мин были установлены в Пасти Змеи, после чего минзаги отправились в обратный путь. Вторично они вошли в залив Пария 11 апреля и завершили работу. Всего была заложена 991 мина, из которых 207 взорвались преждевременно.

Понадеявшись, что надежно заткнули дыру на юге, минные заградители двинулись на север к Ки-Уэст и создали самое большое оборонительное минное поле из всех известных во время Второй мировой войны. Оно состояло из 3460 мин и протянулось от канала Бока-Гранде в северном и восточном направлениях на 45 миль вдоль островов Флорида-Кис. Это минное поле по плану должно было отгородить якорную стоянку на Ки-Уэст со стороны залива. Позже это место стало сборным пунктом конвоев. Вне всякого сомнения, это минное поле помогло удерживать вражеские подводные лодки на расстоянии от заманчивых мишеней, но свои капитаны не испытывали восторг, совершая 20-часовой переход по району, где в любой момент можно было ждать взрыва. Иным способом подойти к безопасному каналу через минное поле было проблематично. Не все справлялись с нелегкой задачей. За три месяца в этом районе затонули три торговых судна. А первая жертва, эсминец «Стертвант», оказалась на минном поле, даже не подозревая о его существовании.

Гибель «Стертванта» подчеркнула серьезнейшую проблему, связанную с созданием оборонительных минных полей: корабли, которые эти поля должны были охранять, являлись такими же хорошими мишенями, как и вражеские. Наступательные поля, обычно создаваемые во вражеских водах, были безопасны для своих судов, у которых не было шансов туда попасть. Однако оборонительные поля – и не важно, сколько судов они защитили от нападения вражеских субмарин, – непременно несли гибель и для своего флота. Еще до начала войны одно упоминание об оборонительных минных полях в американских территориальных водах вызывало яростные споры и возражения даже в военно-морском ведомстве. Самым весомым аргументом был тот факт, что мины несут угрозу собственному судоходству. В принципе, оснований для тревоги не было. В соответствии с условиями Гаагской конвенции якорные мины изготавливались таким образом, чтобы самопроизвольно обезвредить себя, если вдруг начнут двигаться. Но даже самые надежные механизмы иногда дают сбои. А в случае с минами такой сбой может стать смертельно опасным. Кроме того, высказывались опасения, что на минные поля могут попасть суда дружественных государств. Такие случаи имели место, укрепляя позиции противников оборонительных минных полей.