— Вызывали? Вызывали???? Доминская, я тебя убью! — заорал Муха, приводя Ковалева в чувства. — Что это? Что это? — махал он перед лицом блондинки развернутым журналом.

Похоже, Женька к внешности своего главного редактора привык и совершенно на это не обращал внимания. А может, просто отвык на это реагировать, будучи семьянином вот уже семь лет.

«Почему я раньше никогда её не видел? Нужно срочно что-то предпринять», — подумал Макс.

Однако вмешаться в разговор не решился. Как-то глупо это было. В данной ситуации. Обычно девушки сами к нему клеились, а он лишь благосклонно принимал их навязчивость. Сейчас же мозг усиленно работал, размышляя, как привлечь внимание этого ангела. И, ничего, что этот ангел такие статьи пишет?

— Это статья, которую вы просили меня написать вместо заболевшего Крамарова, — спокойный голос Саши вывел его из задумчивости.

— Я вижу, что не козел с рогами… Хотя я не так далек от истины. Ты что, не знаешь направленности нашего издания? — вдруг спросил он елейным голоском. Затем сказал, растягивая слова: — Мужской журнал, предназначен для мужской самоуверенной аудитории. А ты что? — снова заорал Женька.

— А что я? — Саша сделала большие невинные глаза. — Простите, Евгений Петрович, но тематика раздела соблюдена. И если я один раз написала правду, то это сути не меняет, — она, похоже, тоже начинала выходить из себя.

— О какой правде ты хотела сказать? Ты главный редактор мужского журнала. Раздел называется «Правда жизни», — сокрушался Мухарин.

— Это и есть правда жизни, вылитая в дельный совет — собственно, обратить внимание на свою жизнь! И я целую ночь проработала, чтобы вовремя отправить материал на печать, — Саша сощурилась и сложила руки на груди, давая понять, что её не переубедить.

— Я лишаю тебя премии в этом месяце, — устало сказал Евгений. Затем гаркнул: — Вон отсюда!

— Как скажете, — прошипела блондинка и решительным шагом вышла из кабинета.

Макс усилием воли заставил себя сидеть на месте.

Женька вымучено потер лицо руками.

— Паршивка! — прошептал он.

— Почему ты её просто не уволил? — не удержался Ковалев.

Лицо Евгения внезапно просияло как будто от гордости. Странно было наблюдать такую резкую смену эмоций.

— Потому что она мастер своего дела! Преданный, трудолюбивый, гениальный работник. Ведет раздел — «Автомобильный стиль». Да, она покруче любого мужика разбирается в том, что пишет. А главное, как пишет! Да, и правит все остальное и никогда, даже в самые пошлые статейки, структурные изменения не вносит. А это… — он ткнул пальцем в раскрытый глянец, — первый раз такое.

Ковалев все больше и больше поражался блондинке. Однако промолчал.

Женька достал из кармана белоснежный платок и устало протер лоб.

— Фух… Ничего-ничего, переживем. И не такое бывало, — похоже, Женька успокаивал сам себя. — Ладно, перейдем к делу, — деловито сказал Муха, ослабляя узел галстука. — Макс, я ведь тебя не просто так позвал… Как тебе такая идея — дать интервью в спортивном разделе августовского номера «Мачо»? Работать будешь с Доминской. Это не её раздел. Но ведущий раздела болеет, так что она заменяет.

Ковалев не любил фигурировать в прессе. А уж тем более давать интервью. Пускай это даже будет престижное издание. Но… Во-первых, чувствовал, что нужно проявить солидарность к другу. И, во-вторых, что, кстати, сыграло главную роль, очень уж соблазнительной была перспектива поработать с блондинкой. Поэтому, недолго думая, он ответил согласием. Женька сразу повеселел, и, казалось, даже забыл о неудачном нынешнем номере, начал прогнозировать успех и рейтинг.

— Представь, знаменитый Максим Ковалев дает развернутое интервью журналу «Мачо», — рисовал он руками в воздухе. — Тот самый Ковалев, который отказывал сотням изданий!!!!

Мухарин, конечно, слегка преувеличил, но в целом так оно и было. Современные издатели были готовы маму с бабушкой продать за интервью с Ковалевым.

— Так-с! Доминская сама тебе позвонит. Обговорите условия и место… — Женька был в своей стихии: глаза горели, руки усиленно жестикулировали. — Думаю, неплохо было бы сделать фотографии в твоем загородном доме… Да, точно. Работа не займет больше пары-тройки дней. Ну, это детали… Сами решите.

В душе Ковалева затеплилось странное чувство предвкушения чего-то волнительного. Да, давно с ним такого не бывало. Секс с привлекательными девушками уже стал привычным и был лишен той особой остроты. Остался только спортивный интерес. А сейчас в душе проснулось что-то новое. В том же, что девушка согласится, он не сомневался. На свете не родилось ещё такой девушки, которая смогла бы устоять против Максима Ковалева!

— Только одно условие, — сказал Макс поднимаясь.

— Все, что угодно, — заверил Евгений.

— Я сам одобрю статью и, только тогда она пойдет в печать.

— По рукам, — согласился Женька.

Выходя из кабинета, он увидел Сашу. Хотел уже сказать ей привычное «детка», как вдруг заметил, что она не одна, а с каким-то мужиком. Нахмурился.

— Что, Леденец, ПМС долбит? Такую статью отмочить? — донеся до него скрипучий голос мужчины.

— Иди ты на хрен, Филонов, — бросила Доминская и скрылась за дверью своего кабинета.

Момент был упущен. Впрочем, ещё будет время.

Ковалев беззаботно побрел в сторону лифтов, попутно лениво улыбаясь на призывные улыбки сотрудниц редакции.

Александра Доминская сидела за своим столом в кабинете, подперев рукой подбородок. Её задумчивый взгляд был устремлен в доску для дартса.

Саша никогда не пытала иллюзий относительно мужчин, но всегда старалась держать свои мысли при себе. Этому способствовала ещё и работа, где нужно было отмочить такую статью, чтобы даже самый никчемный ботан почувствовал себя мачо. Обычно это рождалось легко и совершенно непринужденно, но вчера… будто черт её дернул. Голова уже была забита всевозможной информацией, а мысли вертелись только в одном направлении — все мужики сво… Нет, сама она в своей жизни не обжигалась, как могло бы показаться. Просто с детства была разработана защитная реакция на представителей сильной половины человечества. Брошенная родителями и выросшая в детском доме Александра ещё в возрасте пяти лет стала этаким скептиком. Детдомовское детство научило никогда, никому, ни при каких обстоятельствах не показывать, что тебе больно или страшно. Иначе тебя сломают. Она играла в футбол, лазила по деревьям, воровала еду на кухне, била окна на спор и ввязывалась в драки. Она выживала! Двенадцать лет, проведенных за казенными стенами, поселили в душе стойкую уверенность, что добрых и бескорыстных людей на свете не бывает. А мужчин — так уж и подавно. Укрепилась защитная жизненная позиция: верить можно только себе и надеяться тоже только на себя. Особенно тяжелыми были воспоминания о самоубийстве одноклассницы. Девушка была беременна, но парень отказался от неё. Страшно видеть, когда на твоих глазах человеческая жизнь уходит, а ты бессильна что-либо сделать.