Конечно, Настя была человеком разумным и понимала, чтонеразрешимых проблем нет, есть неприятные решения. Можно жить в одной комнате сродителями больного мальчика и его пятилетней сестренкой. Можно одолжить денеги ездить из Жуковского и обратно на такси в течение месяца или столько, сколькобудет нужно, пока нога не опомнится и не даст возможность более или менеенормально ходить. Можно попробовать все-таки найти квартиру, которую сдадут накороткий срок. Понятно, что это будет дорого, но опять же можно взять деньги вдолг, хоть это и претит Насте и противоречит ее правилам. Одним словом, решенияу проблемы были, надо только выбрать наименее неприятное.

В таких вот размышлениях и провела она время от утреннегообхода до пяти часов вечера, когда стали приходить посетители. Сама она сегодняникого не ждала, Лешка приезжал вчера и теперь появится только в четверг, емусложно выбираться каждый день из своего Подмосковья, да и работы у него вышеголовы. Мама собиралась прийти в среду, то есть завтра. Если только кто-то изребят с работы заглянет, но это вряд ли, свободного времени у сыщиков немного,а она ведь не на смертном одре, чувствует себя почти прекрасно. Только вотходить не может.

Первой, как обычно, в палате появилась тихая интеллигентнаяпенсионерка Изольда Валериановна, ежедневно навещающая свою двоюродную сестру –сотрудницу паспортно-визовой службы. Изольду любили все обитатели трехместнойпалаты, а также медсестры, санитарки и даже врачи. Вопрос о том, чем же она заслужилатакое отношение, оставался открытым, по крайней мере для самой Насти, котораяпросто каждой клеточкой своего тела ощущала: вот открылась дверь, вошла ИзольдаВалериановна, и вместе с ней в узкую длинную палату вошел праздник. И не былоэто связано ни с цветами, ни с конфетами, ни с прочими вкусностями, которыеобычно стараются принести в больницу, ни с деньгами, небрежно или, наоборот,смущенно засовываемыми в карманы белых халатов медперсонала. Это не былосвязано ни с чем эдаким материальным, что можно было бы пощупать, понюхать,съесть или каким-то иным образом использовать в целях получения чистофизических радостей. Моложавая, аккуратно и недорого одетая ИзольдаВалериановна вся целиком состояла из улыбки, радости и любви к окружающим, ибыло все это богатство таким нежным, мягким и ненавязчивым, что сопротивлятьсяего силе оказывалось невозможным. Во всяком случае, Настя Каменская чувствовалаименно так.

Несмотря на то, что Изольда приходила все-таки к своейсестре, она ухитрялась разговаривать одновременно со всеми, а не только сбольной родственницей. При этом настроение у троих обитателей палаты могло бытьсовершенно разным, от радостно-приподнятого до уныло-подавленного, однако жеИзольде Валериановне каким-то совершенно непостижимым образом удавалосьсоответствовать душевному состоянию каждого.

Через полчаса после появления Изольда уже знала, с какойпроблемой столкнулась Настя, хотя сама Настя вроде бы и не собиралась ни с кемсвои дела обсуждать и тем более просить совета.

– Вы заметили, Настенька, какой у вас интересныйперекос в рассуждениях? – оживленно улыбаясь, заметила Изольда.

– Какой перекос? – не поняла Настя.

– У вас есть тысяча и один вариант на тему того, каквам устроиться, чтобы переждать, пока вы сможете нормально передвигаться. И ниодного варианта по поводу того, как сделать так, чтобы нога побыстрее пересталаболеть. А ведь корень проблемы именно в том, что нога сильно болит. Вы же,вместо того чтобы решать именно эту проблему, пытаетесь приспособиться к ней ипокорно ждать, пока она сама как-нибудь решится. Вы полагаете, что этоправильно?

Насте хватало ума, чтобы понимать, что это, конечно же,неправильно. Но как же ей лечить эту чертову ногу, если даже сами врачипожимают плечами в недоумении и не понимают, отчего боли, несмотря на всепринимаемые меры, так и не делаются слабее. Образование-то у нее хоть и высшее,но все-таки не медицинское.

– Почему бы вам не обратиться к чему-нибудьнетрадиционному? Надо пробовать разные методы, раз уж традиционная медицина вамне помогает.

– В бабок и привороты я не верю, – резко выпалилаНастя, стараясь, чтобы на лице не проступила гримаса брезгливости.

Уж сколько этих «бабок», «потомственных колдуний» и«ясновидящих» она перевидала, занимаясь раскрытием преступлений, – неперечесть! И каждый раз вышеупомянутые персонажи появлялись в уголовных делахне в самом привлекательном виде. Будучи человеком здравым, Настя отдавала себеотчет, что, наверное, действительно существуют настоящие целители, но их оченьнемного, зато ловких мошенников и подражателей – видимо-невидимо, и в полезрения уголовного розыска попадают именно они, оттого и впечатление такоескладывается, что все это – сплошная липа.

– Я тоже не верю, – согласно кивнула Изольда иснова улыбнулась. – Я верю только собственному опыту. Есть специалист,который мне помог. И некоторым моим знакомым тоже помог. Если хотите, могу датьтелефон.

Обижать Изольду не хотелось, поэтому телефон Настя послушнозаписала, точно зная, что никогда по этому номеру не позвонит. Однакоискрящаяся доброжелательностью пенсионерка на этом не успокоилась.

– Зачем же вы прячете бумажку? – проницательноудивилась она, глядя, как Настя засовывает листочек с номером телефона втумбочку. – Вы хотите попробовать вылечиться или нет?

– Хочу, – покорно вздохнула Настя, понимая, чтоотвертеться теперь никак не удастся.

– Тогда звоните. Прямо сейчас и звоните, у вас же естьмобильный телефон. Если никто не подойдет к телефону, включится автоответчик.Скажите, что вам нужна консультация, и оставьте свой телефон, Галина Васильевнавам обязательно перезвонит, она человек очень ответственный и никогда неоставляет людей без помощи.

Ладно, может, все еще обойдется малой кровью и этой ГалиныВасильевны и впрямь не окажется дома, а уж потом Настя как-нибудь выкрутится.Какая-то вялая она стала за время пребывания в госпитале, совершенно утратиласпособность к активному сопротивлению, даже не может сказать «нет, спасибо, ненужно» милейшей Изольде Валериановне. Или дело не в Настиной слабости, а в силесамой Изольды?

Додумать до конца она не успела, потому что в трубке ужепосле второго гудка раздался мужской голос:

– Слушаю вас.

– Добрый вечер, – машинально произнеслаНастя, – я могу поговорить с Галиной Васильевной?

– Простите, кто ее спрашивает и по какому вопросу?

Голос показался Насте смутно знакомым, но процессраспознавания тембра и интонаций отошел на второй план, заслоненный быстрымпотоком соображений. Почему этот мужчина разговаривает как секретарь в приемнойбольшого начальника? Это что, рабочий телефон? Вернее, телефон в офисе? Почемув офисе? У Галины Васильевны целительство поставлено на широкую ногу, какпромышленное производство? Или она вообще где-то работает, а целительствомзанимается в свободное от основной службы время? Почему у нее секретаремработает мужчина? Мужчина-секретарь при женщине-начальнице – сочетание болеечем странное, она же не министр и не депутат. Или все-таки депутат? Этоготолько не хватало!