– Это что, какая-то наука?

– Да нет, скорее практика. Ну и наука тоже. Почему тыинтересуешься?

– Да тут потерпевшая одна… – Настя замялась, онаразговаривала по телефону, сидя в больничном коридоре, мимо сновали врачи имедленно двигались больные, и ей не хотелось вслух произносить страшное слово«убийство». – У нее на визитной карточке указано, что она кинезиолог. Тымне можешь поподробнее рассказать, что это за штука такая?

– Я так понимаю, что у самой потерпевшей ты ужеспросить не можешь, – усмехнулся Павел. – Хорошо, давай встретимся.Где и когда?

– Понимаешь, я сейчас в госпитале. Если бы ты мог сюдаприехать, было бы славно.

– В госпитале?! Что случилось?

– А, ерунда. Ногу сломала, но я уже ходячая, меня черездва дня выписывать будут. Так ты приедешь?

– Конечно, прямо сейчас.

– С работы сбежишь? – рассмеялась Настя. –Начальство не заругает?

– Так у меня начальник-то кто? Заточный. Поэтому дажене сомневайся, меня отпустят к тебе по первому требованию. У вас там как,пускают посетителей?

– Вообще-то с четырех до восьми, но на оперсостав этоне распространяется, так что ко мне пускают всегда. Ко мне вчера даже в десятьвечера с работы приходили.

Дюжин примчался в госпиталь уже через час. За этот час Настябуквально голову сломала, пытаясь придумать, где бы найти в отделении место дляразговора наедине. Днем такое место найти было трудно, поэтому она, превозмогаяужас перед неминуемой болью, натянула теплую куртку и, вооружившись палкой,выползла из корпуса в парк. Куртку ей привез Чистяков еще дней десять назад,когда врач сказал, что ей нужно будет начинать разрабатывать ногу и можновыходить на улицу, но Настя так ни разу ее и не надела. И на свежий воздухвышла за все время пребывания в госпитале в первый раз.

Метрах в десяти от выхода из корпуса стояла скамейка –последний оплот. Дальше ей не уйти, нет сил больше терпеть боль. С Павлом онане разминется, он не сможет пройти в корпус никаким другим путем, только мимонее. Настя устроилась поудобнее, пристроила палку так, чтобы она не свалилась вмокрую от дождя грязь, глубоко вдохнула сырой, пропитанный выхлопными газамивоздух. Уже среда. Послезавтра выписка. А вопрос так и висит нерешенным.Сегодня придет мама, но с ней Настя даже разговаривать на эту тему не станет:мама разволнуется, расстроится, начнет сама себя укорять за то, что ремонт в ееквартире так затянулся, и в результате родственники осели у дочери. Правда,узнав, что в пятницу Настю отправляют домой, мама может сама задаться вопросом:а как, собственно, ее дочь будет существовать дальше? Хорошо бы, чтобы кмоменту маминого появления в госпитале уже нашлось готовое решение, котороеостанется только довести до сведения матушки, сопроводив сияющей улыбкой иуверениями, что все образовалось как нельзя лучше.

Погруженная в мысли, Настя заметила Дюжина только тогда,когда он подошел к ней вплотную.

– О чем мечтаешь, красавица? – весело спросил он.

– О жилье, – честно брякнула Настя, не успевперестроиться.

– И в чем проблема?

Выслушав Настины причитания на тему временных трудностей сместом проживания, Павел широко улыбнулся:

– Могу предложить роскошный вариант. Тебя он долженустроить на все сто. Только не говори сразу «нет», сначала выслушай.

– Давай, – загорелась Настя.

Господи, неужели проблема может разрешиться вот так просто,одним махом? Она голову сломала в поисках решения, а нужно всего-то былопозвонить Паше Дюжину. Интересно, что он сейчас предложит?

– Есть пустая дача…

– Нет! – тут же выкрикнула она.

– Настя, мы же договорились, – с упреком сказалДюжин.

– Нет, Паша, дальше я и слушать не хочу. Никаких дач,никаких загородов. Я этого не вынесу.

– Да почему же? Ты что, никогда на даче не жила?

– Не жила, только в гости ездила, и то редко. В нашейсемье дачи отродясь не было. Все эти холодные дома, которые надо протапливать,сортиры на улице, магазины за три километра, отсутствие телефона, непролазнаягрязь на улице – нет, это не для меня. Тем более с ногой, которая еле ходит.Мне нужно будет в Москву через день ездить на процедуры, а электричка небосьраз в два часа ходит, битком набитая, и добираться до нее придется сто лет.Нет, нет и нет.

– Понятно, – вздохнул Павел. – Теперьвыслушай меня до конца, поскольку свое «нет» ты уже сказала и повторять его нетсмысла. Дом топить не нужно, в нем есть отопление, горячая вода и нормальныйсанузел. Телефон тоже есть, с московским номером. Магазин в трехстах метрах,причем можно договориться с владельцем, и продукты будут доставлять на дом. Впоселке почти все так делают. Дальше. Есть коммерческий медпункт с докторами имедсестрами, он обслуживает всех, кто платит, никакого полиса не требуют.Что-то вроде частной поликлиники для жителей поселка. Опять же, посколькународец в поселке избалованный, медицинские услуги оказываются на дому, у нихдаже есть специальный транспорт, чтобы привозить аппаратуру для физиопроцедур.Дальше. Грязи непролазной на улице нет, все чисто и аккуратно. Электрички ходяткаждые десять-пятнадцать минут, но они тебе вряд ли понадобятся. Чего тебе вМоскве-то делать? Скажи своему благоверному, чтобы завез туда книжек побольше ивидеокассет, и живи потихоньку, наслаждайся жизнью, гуляй, ногу лечи.

– А там что, и видик есть? – недоверчиво спросилаНастя.

– Там даже «тарелка» есть для приема спутниковоготелевидения. У тебя, Настюха, устаревшие представления о дачах. Конечно, летняялачуга на шести сотках в ста пятидесяти километрах от Москвы – это не для тебяв данном случае. А симпатичный загородный домик в десяти километрах отКольцевой дороги в поселке с развитой инфраструктурой и собственной охраной –это же совсем другое дело.

Да, пожалуй, над этим имеет смысл подумать. И лифта нет, чтонемаловажно. А то как сломается, так она со своей ногой замучается спускаться иподниматься. И хорошо еще, если со второго-третьего этажа, а если спятнадцатого? И в поликлинику на процедуры не придется ездить через всю Москву.И продукты на дом приносят. Живут же люди! Интересно, какую плату потребуютхозяева дачи за месячную аренду? Может, у Насти еще и денег не хватит, а онатут размечталась!

– Нисколько, – пожал плечами Дюжин. – Какиеденьги, ты что? Живи, сколько надо.

– Легко ты чужими домами распоряжаешься, – ехиднозаметила Настя.

– Почему чужими? Это мой дом.

Вот так, приехали. Всего год как ушел со службы в органах, ауже загородный домик завел. Странно, что кто-то еще работает, носит погоны. Притаком раскладе доблестные органы внутренних дел должны бы, по идее, состоять изодних вакансий и полных придурков, которых больше никуда не берут. Придурков,конечно, полно, кто спорит, но ведь и толковые ребята есть, хорошиепрофессионалы, преданные делу. К сожалению, значительно больше толковыхпрофессионалов, делу не преданных, и это позволяет им много зарабатывать иочень неплохо жить.