– Валерий, – и в этом тоже была вся мать, котораяникогда не называла сына всякими уменьшительными «Валерочками» и тем более такненавистным ему именем «Лерочка», – я хотела бы поговорить с тобой о твоейсестре. Ты как? Может быть, ты устал? Тогда поговорим завтра.

И это тоже было в характере Нины Максимовны: никогда незаводить серьезных разговоров, не поинтересовавшись предварительно, настроен лиее сын эту проблему обсуждать.

– Зачем же завтра? – Валерий промокнул губынакрахмаленной салфеткой и поднялся из-за стола. – Поговорим сейчас.Пойдем в кабинет. Мне нужно сделать несколько срочных звонков.

– Иди, – Нина Максимовна улыбнулась, – я покауберу со стола. Сделаешь свои звонки, и возвращайся.

Холеные руки матери с тщательно наманикюренными пальцамизапорхали над столом, собирая посуду. Нина прекрасно умела все делать сама и смолодости была отменной кулинаркой, однако сколько Валерий себя помнил, стольков доме была домработница. Он даже не задавался вопросом: зачем, если мама всеумеет, тем более что мама не работает и свободного времени у нее более чемдостаточно. Домработница была, потому что была, и все. Так было положено. Такбыло принято.

Валерий вошел в кабинет и увидел давно ставшую привычнойкартину: Лара спала, сидя на полу и положив руки и голову на мягкий диванчик.Тут же на полу, рядом с ней, валялась телефонная трубка. Жена обожала«чирикать» не в спальне, а именно в его кабинете, который сама же идекорировала и обставляла сразу после свадьбы. «Я вложила сюда столькодуши, – говорила Лариса, – что для меня твой кабинет теперь самоеуютный уголок во всей квартире. Спальня – слишком интимное место для трепа сподружками, висеть на телефоне в гостиной – манерно, а в кабинете – в самыйраз. Я здесь как будто к себе возвращаюсь». Валерий не совсем понимал, почемубеседовать по телефону с приятельницами, сидя в гостиной, жена считаламанерным, но в целом объяснение принимал и не возражал. Нравится ей у него вкабинете – и слава богу, пусть хоть часами щебечет, лишь бы была счастлива.

Теперь Лара крепко спала, периоды возбуждения сменялисьторможением, и это тоже стало привычным. Валерий осторожно поднял с полатрубку, уселся за письменный стол, включил компьютер, просмотрел почту.Позвонил своему первому заму, отдал неотложные распоряжения, даже не особостараясь понижать голос – Лара все равно ничего не слышит: насколько острымбывало ее возбуждение от наркотиков, настолько же глубоким был сон. Пушкой неразбудишь.

Он помнил, что мать ждет его для какого-то разговора, но всесидел и сидел за столом, не сводя глаз со спящей жены. Что он делает не так?Чего недодумывает, не просчитывает? Почему все его усилия до сих пор непринесли желаемого результата, и Лара продолжает отчаянно глушить свою больтаблетками и чем там еще, потому что не может заставить людей, а главное – самусебя поверить в свой талант? Валерий вернулся из поездки, во время которойзанимался не только своим бизнесом, но и нашел двух ценителей живописи, чьеслово имело весьма существенный вес в среде галерейщиков и специалистов.Договорился с ними о том, что каждый из них купит по одной картине Ларисы,денег дал на покупку. От них требовалось только одно: делать рекламу полотнаммолодой художницы. Уж если эти люди купили картины, значит, они того стоят.Подобные операции Риттер проделывал уже не в первый раз, он и галерейщикамплатил немалые суммы, чтобы те выставляли в своих салонах работы Лары. Платилкритикам и журналистам, чтобы писали хвалебные статьи. Платил организаторамвыставок, директорам фондов. Платил, платил, платил… Ему казалось, он всепродумал. Но результата пока не было. Разумеется, Риттер был в своем деледалеко не новичком и отчетливо понимал разницу между музыкой, литературой иживописью. Музыканта и писателя можно раскрутить быстро, за полгода-год, схудожниками все не так, ведь живопись – искусство особое, самое сложное длявосприятия, и на то, чтобы вокруг какого-нибудь имени возник ажиотаж, нужноочень много времени. Очень много.

Но у него времени не было. Каждый новый период «этого»наносил вред здоровью Ларисы, ее психике, угрожал ее жизни. Ждать слишком долгоВалерий не мог.

Оторвавшись от своих грустных мыслей, он вышел к матери,которая ждала его в гостиной. Крупная, царственная, красивая, ухоженная, в своипятьдесят три года выглядящая хорошо если на сорок пять, а то и меньше (прихорошем макияже), она после смерти мужа даже и не помышляла о новом браке, хотяот претендентов на руку и сердце отбоя не было. «Мы с тобой богатыенаследники, – с усмешкой объясняла она сыну, – и теперь и за тобой, иза мной будет идти настоящая охота. Мы должны быть очень осторожны, чтобы непопасть в глупое положение».

– Я закончил с делами, – объявил Валерий, садясь вкресло напротив матери. – Так что там с Анитой? Какие-то проблемы?

– Боюсь, что да, – вздохнула Нина. – Ты незаметил, что она в последнее время стала будто бы избегать нас?

– Разве? – он удивленно вскинул брови. – Нет,не заметил. Тебе, верно, показалось.

– Я не совсем точно выразилась. – В голосе НиныМаксимовны заметно проступила неуверенность, словно она боялась подобратьневерные слова. – Анита избегает бывать у нас в присутствии Лары. Она неговорит об этом прямо, но я-то заметила. И если ты напряжешься и припомнишьпоследние несколько месяцев, ты не сможешь со мной не согласиться.

Валерий нахмурился. Да, кажется, мать не так уж и не права.Если вспомнить… Вот Анита у них дома, они пьют чай втроем – он, Нина и сестра,звонит Лара из мастерской и сообщает, что закончила работать и минут черезтридцать будет дома, Анита посматривает на часы, делает вид, что торопится, ировно через двадцать минут уходит. А ведь до звонка Ларисы даже и речи не былоо том, что Аните нужно куда-то по делам.

Вот Анита договаривается с ним о встрече, но, узнав, чтобрат придет с женой, тут же словно внезапно вспоминает о чем-то неотложном, ивстреча переносится на другое время.

Вот Анита пришла поздравить Нину с днем рождения, а Ларисыне было в тот момент… А вот она приехала к ним на дачу, а Лариса в тот разоставалась в городе… А вот снова они сидят в гостиной, смотрят какой-то фильмпо телевизору, щелкает замок в прихожей – пришла Лариса, и Анита тут женачинает прощаться…

Да, если вспомнить, то все получается именно так, какговорит мать. Что же случилось? Какая кошка пробежала между женой иединокровной сестрой, дочерью отца от предыдущего брака?

– У тебя есть объяснение? – спросил Валерий,отчего-то избегая глядеть на мать.

Нина покачала головой:

– Нет. Я думала, может быть, объяснение есть у тебя? Влюбом случае эта ситуация меня тревожит. Анита так много сделала для всех нас,я теперь не представляю нашей жизни без нее. И мне не хотелось бы, чтобы из-заЛары между нами…

– Нина, ну при чем тут Лара? – раздраженно перебилВалерий. – Лара – совершенный ребенок, она ни при каких условиях не можетвстать между нами и Анитой. Она дитя, понимаешь? Невинное, простодушное дитя вовсем, что не касается живописи. Я думаю, дело не в Ларе, а в самой Аните. Я вближайшее же время поговорю с ней. Уверен, что все разъяснится и окажетсякакая-нибудь ерунда.