– Дай бог, чтобы ты был прав, сынок. Но мысли у меня неочень-то приятные.

– Какие мысли, мама? Что ты себе напридумывала?

– Со временем скажу.

– Мама! Говори немедленно! – потребовалВалерий. – Что произошло? Я чего-то не знаю?

– Сынок, не дави на меня. Либо я окажусь права и ты самобо всем узнаешь, либо я ошибаюсь, и тогда я со смехом тебе все расскажу ипопрошу прощения за то, что подозревала Лару.

– Нина!…

Он собрался было высказать матери свое негодование, ведьнельзя же так, честное слово! Напустить туману, заговорить о каких-топодозрениях, а потом спрятаться в кусты и прикрыться обещаниями со временем всеобъяснить. Такой стиль общения допустим между чужими людьми, междупосторонними, но между близкими, родными… Это уж слишком. Да и в чем можноподозревать Ларку? В том, что она ворует деньги из сумочки матери или Аниты? Снаркоманами это случается сплошь и рядом, но только в том случае, если онинуждаются в деньгах. А Лариса в них не нуждается, Валерий всегда дает ейбольшие суммы. Впрочем, как знать, может, она глотает что-то запредельнодорогое, и ей даже этих сумм не хватает.

Все это промелькнуло в голове мгновенно, но Риттер не успелничего сказать, потому что зазвонил телефон.

– Ларису позовите, – лениво потребовал женскийголос, показавшийся Валерию вульгарным и не совсем трезвым.

– Она спит. Ей что-нибудь передать? – Онмашинально отметил, что голос этот ему не знаком. Новая подружка?

– Скажите, что я звонила.

– Кто – вы? У вас имя есть? – сердито спросил он.

– Она сама знает. – Голос хохотнул, и егообладательница повесила трубку.

Мать смотрела на сына пристально, тревога выплескивалась изее глаз и заполняла собой, казалось, все пространство огромной гостиной.

– Опять Ларису спрашивали? – Она не то спрашивала,не то утверждала.

– Почему опять? – К раздражению от разговора сматерью прибавилось и раздражение от этого вульгарного голоса, и Валерий уже непытался его скрывать. – По-моему, за весь вечер это был первый звонок. И,по-моему, Нина, у тебя теперь каждое лыко встанет в строку.

Но мать словно и не замечала его настроя. Или считала нужнымне замечать?

– И опять незнакомый голос?

– Незнакомый, – нехотя подтвердил он.

– Женский?

– Да, женский. И что из того?

– И опять не назвалась?

– Да! – он наконец взорвался. – Она неназвалась! И что из этого следует? Только то, что у Ларки появилась новаяприятельница, незнакомая с правилами хорошего тона, вот и все! Она часто сюдазвонит? И что, это, по-твоему, преступление? Почему я должен в чем-топодозревать жену только на том основании, что у нее появилась знакомая не извысшего света? Твой доморощенный аристократизм, Нинуля, уже переходит всякиеграницы! Прости за резкость, но жизнь с отцом тебя развратила, ты никогда неработала, ты почти тридцать лет вращалась в высшем обществе и дажепредставления не имеешь о том, что отсутствие воспитания вовсе не означаетотсутствия порядочности. На свете огромное количество добрых и честных людей,которые не умеют правильно общаться по телефону, а ты их всех готова априоризаписать в преступники. Уйми, наконец, свой снобизм и оставь Ларку в покое!

Валерий был уверен, что мать рассердится, немедленнопрекратит разговор и уйдет к себе. Она почти никогда не повышала голос и неопускалась до нудных и тягостных выяснений отношений, она просто печальноулыбалась и замыкалась в холодном молчании. Печаль в этих случаях была призванадемонстрировать ее разочарование тем, что собеседник оказался таким недалеким иневоспитанным.

Но мать, вопреки ожиданиям, не поднялась и не ушла. И дажене замолчала.

– Прости, сынок, я заставила тебя нервничать. Но дело втом, что ты целыми днями на работе, а я все время дома. И могу тебе сказать,что сегодняшний звонок – не исключение из правил. В последнее время Ларепостоянно звонят разные незнакомые мне женщины, и ни одна не называет своегоимени. Раньше такого не было. Получается, что у твоей жены именно в последниемесяцы появилось множество новых подружек, и все как одна невежливы. Откуда онивзялись? И почему одновременно с появлением этих таинственных, дурновоспитанных подружек Анита начала избегать Лару? Я прошу тебя только об одном:подумай об этом.

Раздражение все еще не улеглось, но словам матери все-такиудалось пробиться сквозь него и дойти до сознания. Валерий понял, что вотношении матери, пожалуй, погорячился. Конечно, она строила из себя крутуюаристократку, и это обстоятельство всегда вызывало у Риттера снисходительнуюнасмешку, но все-таки… Факты есть факты. Во-первых, их надо проверить иуточнить. И во-вторых, их надо обдумать.

В свое время должно было пройти несколько месяцев, чтобыНастя Каменская перестала считать Павла Дюжина сумасшедшим. Она познакомилась сПавлом, когда еще работала в главке у Заточного, и долго не могла взять в толк,как среди офицеров милиции оказался человек, свято верящий в то, что естькомнаты и кабинеты, в которых «плохо», и что «помещения надо чистить». При этомДюжин не только верил в это, но и активно претворял свои убеждения в жизнь.Настя отлично помнила, как он, впервые попав в ее служебный кабинет, заявил,что не сможет здесь работать и не станет, пока не очистит его, после чегопритащил какую-то рамочку, свечу, воду и газеты и производил разные манипуляциидо тех пор, пока состояние помещения не стало удовлетворять его загадочнымтребованиям. Настя тогда, помнится, специально интересовалась у Заточного,зачем он взял на работу этого ненормального, а генерал ответил, что каждыйчеловек имеет право на своих тараканов, если они не мешают служебнойдеятельности. Как говорится, царапина на двери на ходовые качества автомобиляне влияет. А мозги у капитана Дюжина хорошие и для аналитической работы вполнепригодные, с чем Настя не могла не согласиться. Однако же ей потребовалисьзначительные интеллектуальные и душевные усилия, чтобы примириться сособенностями Дюжина, и не просто примириться, а открыть для себя и принятьдавно всем известную истину о том, что все люди разные и не обязаны бытьпохожими друг на друга. Да, Павел такой, какой есть, и надо радоваться тому,что он такой, и любить его таким, и принимать, и не считать психом ненормальнымтолько лишь на том основании, что он не похож на большинство окружающих, в томчисле и на саму Настю.

Она позвонила Павлу на следующий же день после разговора сКолей Селуяновым. Дюжин уже год как снял погоны и ушел вместе с генераломЗаточным в какую-то крупную коммерческую структуру, где с успехом применялнавыки аналитической работы, занимаясь отслеживанием финансовых потоков.

– Паша, ты знаешь, что такое кинезиология?

– Конечно, – ответил Дюжин, не задумываясь.